В современной жизни мы можем наблюдать возрастающий интерес людей к психологии и психотерапии в частности. Люди, которые еще вчера думали, что к психологу и психотерапевту ходят только душевнобольные, уже сегодня с интересом читают книжки про психологию денег, психологию семейной жизни и т.д. Тем не менее, вокруг психотерапии и психологического консультирования по-прежнему распространено много мифов, которые зачастую препятствуют людям обратиться за психологической помощью. Например, что за психотерапевтической помощью обращаются только слабые и убогие или то, что психотерапевт может сделать так, что человек уже никогда не сможет решать свои проблемы самостоятельно и т.д. С помощью нашего «круглого стола» мы надеемся донести до людей неправомерность многих расхожих идей относительно психотерапии, развенчать все нелепые мифы и помочь посмотреть на психотерапевта и психолога по-новому.
В круглом столе принимают участие знаменитые психотерапевты Анна Варга, Михаил Гинзбург, Екатерина Жорняк, Елена Миранова, Виктор Семенов и Александр Черников.
Анна Варга - психотерапевт, кандидат психологических наук, Член Международной ассоциации семейной терапии (International Family Therapy Association), Член Европейской ассоциации психотерапевтов (European Association of Psychotherapists), Председатель правления Общества семейных консультантов и пcихoтepaпeвтoв, Заведующая Кафедрой системной семейной психотерапии ИППиП:
Я сталкиваюсь со множеством мифов о психотерапии. Самый частый – за помощью обращаются «психи», которые боятся идти к психиатрам и в качестве паллиативного средства выбирают психологов. Подростки часто обижаются, когда родители принуждают их придти на прием к семейному психологу. «Я не псих» они говорят.
Второй миф действительно о том, что обращаются за помощью слабые люди, что сильные справляются с психологическими проблемами сами. Обычно, когда спрашиваешь, как эти сильные люди справляются сами, то варианты ответов – от «берут себя в руки» до «пьют».
Еще миф о том, что психологи – шарлатаны, тянут деньги, привязывают к себе людей. Есть еще миф о том, что психологи это такие специальные учителя, которые просто должны научить неким навыкам, которых человек случайно лишен.
Все эти мифы идут от печального и опасного предрассудка – психофобии. Психофобия – это идея, распространенная в массовом сознании, что душевные страдания принципиально отличаются от физических. Из этой базовой идеи могут быть разные следствия.
1. С душевными страданиями не умеют справляться, в отличие от обычной медицины, которая худо-бедно лечит тело. Поэтому нечего обращаться за помощью, все равно никто не поможет. – это про миф о том, что психологи-шарлатаны.
2. Душевные страдания в любом случае безумие, потому что нормальные люди это такие люди-организмы, у них психики нет. А быть безумным очень страшно, потому что это поражение в правах, злоупотребления со стороны репрессивной психиатрии и т.п., поэтому лучше отрицать наличие душевных страданий, а заодно и душевных переживаний. Это миф о сильных людях, о «психах» и т.п. Сюда же попадают идеи о том, что психологи это вид учителей.
Плохо, когда психофобией заражены сами психологи. Тогда они не видят душевных заболеваний. Вместо того, чтобы, не отменяя психотерапии, работать в сотрудничестве с врачом психиатром и реально помогать при депрессиях, психозах, сами работают-работают, путешествуют по «лабиринтам» бреда», сопровождают депрессию месяцами, полагая, что когда ей наступает естественный конец, то это они так отлично поработали, и не понимают, что пока депрессия длилась, жизнь человека разрушалась, а они это сострадательно наблюдали, но ничем не помогли.
Михаил Гинзбург - доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент Академии педагогических и социальных наук, ведущий научный сотрудник и член Ученого совета Московского психолого-социального института, тренер института групповой и семейной психологии и психотерапии:
Относительно того, чем я занимаюсь – гипноза, я сталкиваюсь со следующими мифами:
- гипноз даёт власть над другим человеком
- гипноз - это борьба: воля одного человека подавляет волю другого
- в гипнозе сознание отключается («упал, очнулся – гипс…»)
- в гипнозе утрачивается контроль (я войду в гипноз, и буду делать такое… и говорить такое…)
- тебя могут зазомбировать – т.е. внушить что-то, что противоречит твоим интересам
- существуют особые способности к гипнозу – одним дано, а другим не дано
- существует особый «гипнотический взгляд»
- гипноз – это магия.
Эти мифы берутся из бульварных романов, сериалов, жёлтой прессы. Роль этих мифов - поддерживать страх перед этим глубоко естественным состоянием человека, создать вокруг «гипнотизёра» ореол избранности, загадочности, элитарности. Создать иллюзию власти. К счастью, уже есть достаточно много хороших книг, дающих представление о гипнозе, соответствующее современным научным взглядам. Это прежде всего книги издательства «Класс»: книги Милтона Эриксона, Эрнеста Росси, Стивена Гиллигена, Бетти Эллис Эриксон и др. Они есть практически всех крупных книжных магазинах.
Также очень распространены мифы о том, что к психологу обращаются только психически больные люди, и что обратиться к психологу означает расписаться в собственной неполноценности. Часто мужчины больше склонны расценивать обращение к психотерапевту как признак слабости, невозможности самому справиться с ситуацией.
Что может помочь человеку избавиться от мифа? Опыт транса с квалифицированным гипнотерапевтом. Обычно двух-трёх сеансов бывает достаточно для того, чтобы у человека сформировалось адекватное представление о том, что собой представляет гипноз. Хотя, к сожалению, бывает и так, что человек думает: «Мне сказали, что ни в коем случае нельзя давать себя гипнотизировать, потому что…» - а дальше может последовать всё что угодно, начиная с того, что это чёрная магия, и кончая тем, что это инструмент воздействия инопланетян. И не начинает психотерапию.
Александр Черников - практикующий психотерапевт, кандидат психологических наук, Член правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов, Руководитель обучающих программ по семейной психотерапии Института семейной и групповой терапии, Преподаватель Академии практической психологии МГУ, профессор Института практической психологии и психоанализа":
Наиболее часто встречающийся миф, на мой взгляд, звучит примерно следующим образом:
«Психолог лучше меня знает, что мне надо, что я из себя представляю и, какой дорогой мне идти по жизни». В негативном варианте этот миф выглядит так: «Он залезет мне в душу, будет мной управлять и вытащит на свет все мои промахи и ошибки».
Любой сильный стресс вызывает детские способы реагирования. Когда мир кажется страшным, непонятным, несправедливым и непредсказуемым, возникает потребность найти защиту у сильного и всемогущего родителя. Поэтому, на психологов, священников, врачей и учителей часто проецируются подобные ожидания. От психологов ждут или слишком многого или наоборот обесценивают.
Если мудрый и сильный родитель лучше меня знает, что мне надо, то тогда он подскажет мне единственно правильное решение. С другой стороны, учителя и родители так много решали за нас в жизни, что предстоящее общение с психологом может снова лишить нас автономии. Поэтому, обращение за психологической помощью – удел слабых и несамостоятельных людей. Следуя логике этого мифа, настоящий мужчина (особенно восточной национальности) должен сохранять лицо и обращаться за помощью лишь к друзьям и уважаемым людям своего рода.
Если посмотреть на кинематографическое воплощение профессиональных психотерапевтов, то в основном фигурируют три расхожих образа. Это, во-первых, негодяй и психопат («Молчание ягнят», «Пролетая над гнездом кукушки»), во-вторых, самодовольный кретин с массой собственных комплексов («Анализируй то и это», «А как же Боб», «Чамскраббер» и др.) и, в-третьих, расследователь преступлений («Не говори ни слова», «Цвет ночи» и т.д.). Таким образом, постоянно отыгрываются темы особого знания и власти, часто применяемых с недобрыми намерениями, и самодовольство некомпетентности.
Цель же профессиональной психотерапии состоит не в принятии решения за клиента, а наоборот, в усилении его чувства автономии и собственной эффективности. Идея сотрудничества с клиентом, совместного поиска решений и уважения его ценностей оказалась гораздо более результативной, чем идея «ремонта» его психики. Сотрудничать с клиентом и спрашивать его мнение гораздо прагматичнее в плане эффективности психотерапии, чем командование им. Не говоря уж об этической стороне дела. Известно также, что сотрудники социальных служб, работающие с социально неблагополучными, алкоголизированными семьями и пытающиеся ими как-то руководить, намного чаще переживают так называемый «Синдром сгорания», характеризующийся упадком сил, депрессией и потерей смысла своей деятельности.
Психотерапевт стремится не ставить за клиента жизненные цели и не подталкивает его к тем или иным судьбоносным выборам (выходить ли замуж, разводиться ли, выбирать ту или иную профессию, жить ли с родителями или нет и т.д.). Психотерапевт - скорее эксперт по процессу самопознания и преодоления тех или иных поведенческих и эмоциональных стереотипов. Задача психотерапевта помочь клиенту найти средства для достижения его целей, оставляя за ним выбор дороги на жизненном перекрестке.
Виктор Семенов - кандидат психологических наук, автор 76 опубликованных работ, один из ведущих представителей психодраматического подхода в психотерапии, обладатель сертификата психодрамо-терапевта института психодрамы и психотерапии Морено (Оберлинген, Германия), автор и ведущий обучающих программ по психодраме и сказкотерапии:
Я сам редко сталкиваюсь с мифами относительно психотерапии, т.к. ко мне, как правило, приходят люди с определенным культурным и социальным уровнем, достаточно ясно осознающие, что такое психотерапия.
Но некоторые мифы, конечно, широко распространены. Как правило, у мужчин. Например, то, что мужчина должен уметь решать свои проблемы самостоятельно. Поэтому поход к психотерапевту расценивается как признак слабости. Хотя это абсолютно противоречит логике: человек не может быть специалистом во всем. Если у него болит зуб – он идет к стоматологу, голова – к терапевту, душа – к психотерапевту. Хотя современная жизнь подкидывает и иные мифы. Например, набирает распространение миф, что нужно обязательно иметь собственного психолога, что к психологу обязательно нужно бежать с каждой своей проблемой. Это тоже не очень хорошо. Психолог может и должен помочь в сложных ситуациях, но он не должен быть вечным поводырем, потому что человек должен научиться жить самостоятельно. Ни в коем случае нельзя допустить зависимость человека от психолога или психотерапевта.
Существует миф о всесилии психотерапевта, говорящий о том, что психотерапевт может помочь решить все проблемы. Люди идут к психотерапевту часто как к волшебнику и магу. С этим же «магическим» восприятием психотерапевта связан миф о том, что у психолога или психотерапевта должны быть какие-то быстродействующие таблетки от душевной боли.
Почему возникают мифы? Из-за отсутствия знания и понимания, что такое психотерапия. Это недопонимание идет оттого, что в нашей стране психология и психотерапия (после большого перерыва) начала развиваться совсем недавно. Хотя сейчас развитие психологии и психотерапии идет семимильными шагами. Люди начинают понимать, что психотерапия и психологическое консультирование очень сильно помогают сориентироваться в этом непростом мире.
Что может помочь избавиться от мифа? Контакт с профессиональным психологом или психотерапевтом.
Елена Миранова, психолог, тренер НЛП, ведущий специалист Института семейной и групповой психотерапии:
В основе мифов о любом явлении лежит удобная версия, просто объясняющая, то, что загадочно и малоизвестно.
В России, к сожалению, негативное отношение к психологии начало формироваться еще поколение назад. В начале 30-х годов 20 века, в СССР была запрещена «псевдонаука» психология, а многие специалисты были объявлены «врагами народа».
Теория функционирования психики, основанная на исследованиях «буржуазных» психологов (К. Левина, К.Г. Юнга, Э. Кречмера, П. Жане и др.) – входила в резкое противоречие с материалистической идеологией марксистско-ленинской теории.
В институтах стали преподавать только предмет «Высшая нервная деятельность». В лаборатории великого И. Павлова студентов штрафовали за использование психологических, а не медицинских терминов.
В середине 50-х годов, психология, как наука, была реабилитирована. Между тем, во всем мире наука продолжала свое развитие – этим, возможно, и объясняется такое количество практических методов, пришедших к нам из Европы и Америки.
По прошествии времени в России стали появляться шоу-психотерапевты, дающие публичные сеансы терапии по телевидению и на стадионах, в кинотеатрах и домах культуры. Они «заряжали» воду, лечили все физические и психические болезни. Итогом этих «сеансов терапии» стало еще большее недоверие, и негативное отношение основной массы людей к психологии и психотерапии. Эти выступления только разожгли страсти, вокруг споров о полезности, манипулятивности и значимости психологического воздействия на проблему человека. Эти «психотерапевты» сыграли большую роль в формировании мифа об ответственности сторон. Когда психотерапевт декларирует клиенту свое всемогущество, сверх возможности, то он, таким образом, как бы предлагает решить все проблемы за клиента, берет всю ответственность за возможные изменения на себя. Неким волшебным способом берется устранить все проблемы клиента. Самому человеку вроде как ничего и делать не надо, вся ответственность за изменения и их последствия лежит на психотерапевте, можно не бояться ошибаться, получить новый опыт, рисковать.
Такая «психологическая помощь» лишает веры в себя, в свои собственные силы и резервы психики, преуменьшает способность человека выходить за пределы личных ограничений, тем самым лишая опыта собственных побед.
Клиенты «носители» этого мифа приходят на прием с ключевой идеей: «я плачу деньги, а психолог улучшает мою жизнь!» Приходиться уверять, что личная активность при желании изменяться – необходима.
В тех случаях, когда есть сильное желание игнорировать реальность – появляются искажения восприятия (мифы). И работа психолога иногда состоит в том, чтобы если не развенчать эти мифы, то хотя бы посеять сомнение в жесткой убежденности человека об устройстве мира, в котором, например, надо обязательно быть несчастливым и др.
В качестве первого приближения к демистификации мифов о работе психолога предлагаю рассмотреть лишь часть задач психотерапии:
- научить человека видеть собственные искажения и ограничения;
- найти индивидуальную стратегию выхода из затруднений;
- развить особый взгляд на вещи – через поиск возможностей и удачи, что позволит сделать новые, исцеляющие открытия.
Екатерина Жорняк - психолог, семейный психотерапевт, нарративный консультант.Старший преподаватель Кафедры системной семейной психотерапии Института Практической психологии и психоанализа. Член Правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов.Соучредитель Центра нарративной психологии и практики:
Различные направления, или подходы, в психотерапии и психологическом консультировании могут отличаться друг от друга очень существенно – философскими идеями, лежащими в основе их теоретической базы, вытекающими из этих идей представлениями об этике взаимоотношений терапевта консультанта и обратившихся к нему людьми, представлениями о том, что такое эффективное терапевтическое взаимодействие, техниками, или конкретными приемами, которые использует с работе терапевт.
Я расскажу о том, что можно назвать мифами или неверными ожиданиями по отношению к нарративному подходу и соответственно о том что, напротив, можно ожидать от работы в этом направлении.
Терапия - мучительный процесс и связана с глубинными изменениями Я.
Для краткости попробую здесь использовать метафору. Если бы идентичность или «я» человека было бы платьем, которые ему выдается при рождении или в раннем детстве раз и навсегда, и которое он обязан носить, то тогда терапия состояла бы в том, чтобы внимательно разглядеть это платье, обнаружив при этом много неудачных деталей. Расстроится, устыдиться, почувствовать себя окончательно невыносимо в этом платье и, в конце концов, с большим трудом прямо на себе его хоть как-то перешить. Или не перешивать, что называется "принять себя, таким, какой ты есть".
Нарративные консультанты считают, что платье выбирает сам человек, при этом, естественно, он выкраивает это платье из предлагаемых ему в его социуме материалов и на основе имеющихся лекал и фасонов. Когда человек приходит в терапию, он рассказывает, что весь наряд или какая-то деталь категорически перестали ему нравится, или ему просто вроде то ли душно, то ли тесно, то ли жарко, но он не знает от чего, не поймет, что давит. Нарративные консультанты помогают человеку понять, что именно для него не так в наряде, когда он приколол эту некрасивую на его взгляд брошку, кто и как ему ее предложил, что его убеждает ее не снимать. Человек при этом видит, что он - это он, а неприятная ему деталь или даже все платье, это всего лишь платье. Обнаружив, как был пошит неудачный фасон, он берет на себя ответственность за выбор гардероба и с помощью терапевта этот выбор осуществляет. То есть человек в этом подходе - это не только его текущая идентичность, то платье в которое он одет, но и, прежде всего, тот, кто платья выбирает. В его распоряжении бесконечный гардероб и навыки портного, дизайнера и пр. Иногда человек просто хочет отколоть надоевшую брошь, иногда полностью сменить наряд, в любом случае это не мучительный и медленный, а творческий и активный процесс, так как человек видит разницу между собой и проблемой (неудачной брошью), а также занимает активную позицию по отношению к своей жизни (к выбору наряда).
Терапевт отвечает за изменения.
Бывает, что обратившиеся за помощью люди представляют себе встречу с психотерапевтом так: они подробно расскажут о себе, стараясь описать проблемы или то, что их беспокоит, а специалист в конце даст им рекомендации, то есть скажет, что делать. Иногда, основываясь на давно популяризованных психоаналитических идеях, люди считают важным углубиться в детство и попытаться вкратце изложить всю их жизненную историю и подробно описать отношения с родителями. Иногда, напротив, люди ждут, что терапевт полностью возьмет на себя ответственность за ход беседы и будет задавать вопросы, опираясь на свои профессиональные знания о том, что на самом деле важно для человека, и что считать его проблемой, а затем, выявив проблему, опять же скажет, что с ней делать. Ожидания могут быть самыми разными. И ответственность терапевта состоит, прежде всего, в том, чтобы с самого начала их обсудить. Спросить у людей, чего они ждут, и со своей стороны рассказать, что может предложить работа в нарративном подходе, и как она строится.
Ответственность терапевта здесь состоит не в том, чтобы понять, что происходит с людьми на самом деле и предложить решения проблем, а в том, чтобы так слушать и так задавать людям особые терапевтические вопросы, чтобы они могли в точности определить, какие изменения были бы для них желательными, и достичь этих изменений. Ответственность терапевта также состоит в том, чтобы вносить свой вклад в построение сотрудничающих отношений с людьми, в которых они возьмут на себя свою часть ответственности за изменения. При этом, если человек может под грузом проблем почувствовать себя беспомощным, пассивным, ощущать ситуацию безвыходной, терапевт старается всегда сохранять надежду и настойчиво искать вопросы, которые окажутся полезными. С помощью этих вопросов он помогает людям выделить то, что в действительности является для них проблемой (проблемами) и назвать это, исследовать эти проблемы, определить свое отношение к ним, понять, чего они хотят, что было бы для них предпочтительным, и в соответствии с этим изменить свои отношения с проблемами предпочитаемым для них образом. Он также способствует тому, чтобы люди восстановили связь со своими способностями, знаниями, умениями, ценностями и пр., которые могут противостоять проблеме или которые с ней не связаны. В любом случае нарратвный консультант и пришедшие к нему для терапевтической беседы люди разделяют ответственность за достижение желаемого результата и выступают на этом пути как со-авторы.
Обращения по поводу других людей и отношений с ними.
Часто люди видят проблему в другом человеке или в отношениях с ним. Их идея состоит в том, что они расскажут специалисту про этого человека, а тот скажет, как с ним себя правильно вести. В этом случае в центре терапевтической беседы все равно может быть только человек, обратившийся за помощью, то, что для него является проблемой, пусть даже и в связи с другим человеком. Если на прием пришла женщина и рассказала, что у ее мужа алкоголизм, но сам он ни за что не пойдет на прием, терапевт не может согласиться работать над проблемой мужа. Однако он может обсуждать с женщиной влияние алкоголизма и, предположим, насилия на нее и других членов семьи, другие проблемы которые у нее в связи с этим возникли, например, страх и зависимость, и искать пути изменения отношений с этими проблемами для нее. При этом терапевт может способствовать тому чтобы другие люди оказались вовлеченными в терапию. В нарративном подходе, для этого, например, существуют различные виды писем, которые терапевт может писать с согласия обратившегося к нему человека другим людям.
Нарративная терапия – это всегда разговоры. Она требует от людей хороших речевых способностей и интеллекта.
Это не так. Действительно работа может полностью состоять из бесед. Но для того, чтобы определить проблемы, предпочтения, помочь человеку занять активную позицию и найти творческие пути желаемых преобразований в своей жизни, не обязательно только разговаривать. Нарративные консультанты работают с любыми проблемами и со всеми людьми, в том числе с очень маленькими детьми и людьми с психиатрическими диагнозами. При этом консультант ищет подходящий для человека способ сотрудничества, это могут быть игры, рисунки, переписка, работа с образами – все что угодно.
Нарративная терапия – это всегда очень быстро.
Это тоже не так. Продолжительность может быть любой, как и периодичность встреч. Ожидания тоже обсуждаются в начале. Если человек рассчитывает на одну встречу, беседа строится с учетом этого. Если готов встречаться больше, то в конце каждой встречи сам определяет, нужна ли ему следующая. Нарративный подход позволяет иногда достигать критических изменений очень быстро. При этом часто люди находят для себя полезным встречаться дольше, чтобы закрепить и расширить изменения, или разобраться с проблемами, которые стали видны после того, как они успешно справились с какой-то сложностью. Часто такой положительный опыт вдохновляет людей на то, чтобы принять решения о дальнейших желательных изменениях в своей жизни и отношениях. Мгновенное изменение отношений с проблемами, за одну встречу, чаще встречается у детей, чем у взрослых. У детей нет столь твердых представлений о своей идентичности и своем «я», они, наоборот, привыкли к идее, что они растут, изменяются, им легко отделить от себя проблему, поверить, что она не их неотъемлемая часть. И если они обнаруживают, что проблема - им не друг и мешает, они просто говорят ей: "уходи", и она уходит.
2
0
