Жорняк Екатерина Сергеевна - психолог, семейный психотерапевт, нарративный консультант.Старший преподаватель Кафедры системной семейной психотерапии Института Практической психологии и психоанализа. Член Правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов. Соучредитель Центра нарративной психологии и практики.
Психологической Навигатор: В чём существенные отличия нарративного подхода от других направлений?
Екатерина Жорняк: Главное отличие нарративного подхода, на мой взгляд, в этике. В этом направлении предполагается, что терапевт не является лучшим специалистом в жизни пришедших на консультацию людей, чем сами люди. У него много идей, знаний и основное умение – построить беседу так, чтобы клиенты нашли уникальное решение своих трудностей. Благодаря правильно построенной беседе клиент узнаёт то, что для него важно. Какой бы обыденной ни казалась проблема, абсолютную эффективность мы можем гарантировать, если человек сам предложит решение, как разобраться со своим, например, страхом.
В нарративном подходе есть общечеловеческие принципы, которые приятны и терапевту, и клиенту, во время работы присутствует взаимное уважение, ничего тайного с клиентом не делается. Здесь всё прозрачно, и человек понимает, благодаря каким шагам произошли изменения.
Традиционно психотерапевты – это эксперты, которые видят человека со стороны, чего он не может сам. Нарративный подход основан на идее, что теорий о том, как человек устроен много, но ни одна не описывает устройство людей полностью. Просто каждая психотерапия берёт за основу какую-то одну из теорий. В нарративном подходе считается, что нет одного видения, которое лучше остальных, и соответственно все подходы и теории одинаково достойны уважения, так же как и представление о своей жизни, создаваемое каждым человеком .
ПН: Существуют ли какие-то ограничения по проблемам, с которыми вы работаете?
ЕЖ: Никаких ограничений. Нарративные психотерапевты работают и с семьями, и с индивидуальными клиентами, и с детьми, и с любыми группами людей Мы работаем и с людьми с психиатрическим диагнозом, и весьма успешно.
Если у вас есть уже конкретная проблема, которая ясна и понятна, то нарративный подход, его методы, могут позволить справиться с этим очень быстро: страх, лень, алкоголизм, депрессия. Часто мы тратим много времени на то, чтобы назвать проблему, хотя порой обходимся и без этого. Но бывает, проблема слабеет только от того, что названа.
ПН: И сколько сеансов обычно требуется?
ЕЖ: По-разному. В первую очередь это решает сам человек, когда чувствует, что у него всё хорошо. Это может быть и краткосрочная терапия, когда эффект наступает сразу, но порой бывает, что людям важны фундаментальные изменения, изменение мировоззрения. В любом случае решает клиент.
ПН: Как строятся отношения между клиентом и терапевтом?
ЕЖ: Нарративный подход был создан, когда появилась необходимость адаптировать этику для работы с так называемыми «недобровольными клиентами» (например, психиатрическми больными, людьми, которым терапия была назначена судом), которые не считали, что им нужна помощь, не планировали сотрудничать с терапевтом и, конечно, не видели в нем "авторитета" , чьего "веского слова" достаточно, чтобы решить что надо делать именно так, а не иначе. Так психотерапевт стал соавтором, активным участником терапии. Считается, что ни сам человек не может изменить свою историю, ни терапевт сам по себе на это не способен, они могут сделать это только вместе.
Создатель нарративного подхода в психотерапии Майкл Уайт в своих последних трудах активно обращается к идеям Выгодского, приводя в качестве аналогии «зону ближайшего развития» (когда взрослые с ребёнком общаются в этой зоне, они помогают малышу сделать то, что он пока ещё делать не умеет). Терапевт, сказал Уайт, может сделать то же самое для клиента, строя опоры, по которым человек может «взбираться». Терапевт должен задавать поступательные вопросы, пошагово продвигаясь с клиентом в сторону решения. Ни один, ни второй ответов не знают, человек должен двигаться сам, но без вопросов это будет невозможно.
ПН: А как выбрать терапевта, с которым будет интересно работать?
ЕЖ: Если бы я выбирала сама, я бы смотрела, чтобы и терапевтическое взаимодействие было построено комфортным для меня образом, и отношение самого специалиста ко мне, и технология, и само общение.
Сегодня представлено множество вариантов нарративного подхода в психотерапии, и люди могут выбирать тот стиль работы, который им больше подходит. На самом деле, они выбирают, конечно, специалиста: от хороших людей известно, что он отлично помогает. Насколько я понимаю, нашим потребителям не особенно интересны ярлыки (названия терапевтических направлений), но для нас, работающих в этой сфере, разница есть. Когда много часов проводишь на работе, то важно, чтобы работа нравилась тебе. А значит, она должна совпадать с твоими этическими нормами и представлениями о жизни. Такая близость используемых в том или ином виде терапии идей и основанных на них этических принципов может послужить определённым критерием и при выборе специалиста.
ПН: Можете привести из практики какой-нибудь пример?
ЕЖ: Один из элементов этики – я не могу никому ничего рассказывать, даже с изменением имён, пока не получу согласие от человека. Поэтому я расскажу пример, который использую на лекциях, потому что на него есть согласие.
В совместной работе с этим клиентом, мы использовали один из методов нарративного подхода – экстернализацию (отделение проблемы от человека). Делая экстернализацию мы допускаем, что проблемы не являются неотъемлемой частью людей, как рука или нога. Если думать, что проблема – это мы сами, то изменить отношения с ней довольно сложно, для этого нужно как-то менять себя. Но если представить, что проблема приходящая, или даже отдельная, то уже можно придумать, что с ней делать.
Клиентом был мальчик, который сразу сказал, что у него страх метро, который ему надоел. В процессе работы, мы отделили страх, создали ему образ (у детей это легко получается), и вместе исследовали, как этому страху удаётся пугать. Оказалось, ему удалось захватить воображение мальчика. И мальчик решил, что отберёт своё воображение назад, придумав такую технологию: образ оставить, а сам страх убрать. Честно говоря, я не могу быть уверенной, что в точности поняла, что он имел в виду, но он справился, и больше этот страх не возвращался.
Когда они пришли ко мне в следующий раз, я рассказала мальчику, что есть австралийское детское общество Ловцов страхов и укротителей монстров, куда входят дети, которые смогли победить свои страхи. Он написал в это общество, и сказал, что хотел бы быть ловцом и творцом страхов, сказав, что он может их ещё и создавать. По его мнению, жизнь без страха скучна, поэтому всем желающим он может сделать безопасный страх, который потом и уберёт.
ПН: Существуют ли простые техники, которые позволят человеку внести изменения в жизнь без участия терапевта?
ЕЖ: Думаю, что да. Для начала надо попробовать назвать свою проблему, например, тот же страх. А затем есть специальные вопросы, которые человек может себе задать, продумать проблему, отвечая себе на эти вопросы. Это поможет исследовать, как она влияет на вашу жизнь, и что вы можете с ней сделать. Многие специалисты разрабатывали беседы для разных случаев, которые могут быть использованы и для самостоятельной работы.
ПН: Не могли бы Вы привести в пример какие-нибудь нарративные вопросы?
ЕЖ: Конечно. Вот, например, список вопросов, которые можно задать, если ставится задача отделения Проблемы от Человека:
а) В какие сферы жизни проблема уже проникла, где ее влияние особенно сильно? Влияет ли она на взаимоотношения с другими людьми, на чувства, вмешивается ли в мои мысли, как она изменила мое представление о самом себе и об истории моей жизни? И т. д.
А1) На какие сферы моей жизни Проблема еще только планирует распространить свое влияние, что ей еще неподконтрольно? Куда я пока не пустили Проблему? Куда я её ни за что не пущу? Почему?
б) Как именно Проблема манипулирует мной: к каким стратегиям, методам и хитростям она прибегает, пытаясь руководить моей жизнью?
Б1) Как я ей противодействую? Изобрел ли я какие-то техники, стратегии, хитрости, которые мешают Проблеме руководить Моей жизнью?
в) Какие способности и качества проблемы помогают обесценивать те или иные мои способности, знания и умения? Например, может быть, Проблема очень энергичная и настойчивая, никогда не расслабляется и все время талдычит одно и то же, достигая эффекта за счет повторений, и у человека просто не хватает энергии и времени засомневаться в том, что она твердит, а вместо этого он сомневается в себе.
Какими способами проблема сообщает мне, что она тут, как заявляет о своем влиянии на мою жизнь?
В1) Какие у Меня есть качества, умения, способности, которые Проблеме все еще трудно обесценить? Каким образом Я сообщаю проблеме, что не буду подчиняться?
г) Какие у Проблемы цели? Чего в итоге она хочет добиться, влияя на мою жизнь, как она представляет мое идеальное будущее? Какие у нее надежды и мечты?
Г1) Какие у меня есть планы, цели и мечты, которые совсем не нравятся Проблеме, так как противоречат ее собственным планам на его счет? Какие у меня вообще планы на мою жизнь?
д) Кто поддерживает проблему? Какие силы с ней заодно? Это могут быть и другие Проблемы, и особенности человека(например, Лень может быть в союзе со Страхом), и Люди, и социальные институты, и идеи, и пр.
Д1) Кто поддерживает Меня (родственники, друзья, знакомые, учителя, терапевты, группы людей и т.д., мои внутренние союзники - например, Любознательность, мешающая Лени)? Как именно они заставляют Проблему отступить? Какую роль они играют в том, что Проблема отказывается от своих намерений и притязаний?
е) Какие стратегии выживания будет использовать проблема, если ее доминирование окажется под угрозой? Какие "ударные методы" у нее припасены на крайний случай?
Е1) Какие у Меня есть способности, делающие меня сильнее Проблемы и помогающие ему вытеснять ее даже с завоеванных территорий?
0
2
