Гуревич Павел Семенович - доктор философских наук, профессор, декан кафедры психологии в Российском государственном торгово-экономическом университете. Директор и «Клиники глубинной психологии», зав.сектором Института философии РАН, специалист по клинической психологии, психоанализу, философской антропологии. Практикующий сертифицированный психоаналитик:
Женщина рассказывает: когда я была маленькой, я бежала мимо пустыря и вдруг услышала чьи-то вопли. Я подошла поближе и поняла, что в котловане сидит мальчик, который не может выбраться из него. Я побежала за угол дома, схватила деревянную лестницу и опустила ее вниз. Все делалось поспешно и неумело. Когда мальчик стал карабкаться по лестнице, я не смогла ее удержать. Мальчик закричал от боли и обрушился на дно котлована. Я очень испугалась и убежала. О том, что произошло, я не рассказывала никому. Но иногда я ощущаю какое-то смутное чувство глубокого раскаяния. Ведь могла бы рассказать взрослым о том, что случилось. Но я боялась, что повредила мальчику.
В жизни каждого из нас есть эпизоды, из-за которых нам стыдно. Мы испытываем чувство вины за то, что предали друга, не оказали помощи близкому человеку, не ответили на чувство влюбленного, не были ласковы родителями, которых уже нет в живых. И что же, носить этот «груз» в себе? Рвать рану и окроплять ее солью? А может быть, просто забыть?
Однако забыть невозможно. Совесть лютая карает тяжко. Вот, к примеру, поэт Федор Тютчев любил Елену Денисьеву. Они и не скрывали своих чувств. Но вину за эту непрошенную связь возложили на Денисьеву: перед ней закрылись двери домов, даже родной отец отрекся от нее. Елена очень переживала эту боль, стала раздражительной. Однако Тютчев любил ее страстной и беззаветной любовью. Стихи поэта, рожденные этим чувством, сложились в своеобразный роман в стихах. В них и драматизм чувства, и огромная протяженность этой любви, и осознание своей вины. Поэт даже порой забывал, что ее уже нет в живых. Она умерла от чахотки. Федор Тютчев переживал глубокое чувство раскаяния. Он укорял себя за то, что по сути дела сгубил ее, поставил ее в ложное положение.
В одном из его писем есть такие строчки: «Не живется, мой друг Александр Иванович, не живется... Гноится рана, не заживает... Чего я ни испробовал в течение этих последних недель — и общество, и природа, и наконец, самые близкие родственные привязанности... я готов сам себя обвинять в неблагодарности, в бесчувственности; но лгать не могу: ни на минуту легче не было, как только возвращалось сознание». А вот и строчки из стихов о сердечном томлении:
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет наконец...
Феномен вины возникает потому, что человек обладает свободой. Он способен на ответственный, нравственный поступок и может судить, насколько правомерным, справедливым и законным был тот или иной его шаг. Способность к раскаянию – свидетельство благородной души. «Переживание вины и есть переживание аристократическое, переживание благородных, как переживание обиды есть переживание плебейское, унизительное», писал Николай Бердяев. Он даже считал, что нужно как можно больше вины брать на себя и как можно меньше возлагать ее на других. Нужно как можно больше вины брать на себя и как можно меньше возлагать ее на других.
Однако чувство вины можно использовать и в манипулятивных целях. Некоторые мамы постоянно внушают своим детям, что они должны все время казниться из-за своих поступков, находиться в состоянии вечного самогрыза. Такое состояние немецкий поэт Фридрих Шиллер считал «величайшим злом». Формальное раскаяние, не связанное с духовным ощущением истинной виновности прививает людям невротическое ощущение мазохиста. Некоторые люди, сталкиваясь с властью и силой, начинают заведомо испытывать чувство неполноценности и вины. Конечно, такое извращение чувства не имеет ничего общего с истинным переживанием вины. Эти люди, увидев, что власть потеряла свою силу, сразу демонстрируют к ней презрение и ненависть.
Клавдий из шекспировского «Гамлета» считал, что убить законного короля и сесть на престол возможно. Но, оказавшись на троне, он понял, что зловещим поступкам нет искупления. «Но что скажу я? Прости мне это гнусное убийство?»
Вот почему не следует думать, что любой поступок можно загладить молитвой, формальным признанием или фальшивым раскаянием. Мы постоянно расплачиваемся за свои деяния. Ощущение вины – тонкое роптание души.
0
1