Город: Москва
Город: Конаково
Город: Москва
Город: Новосибирск
Город: Баку
Аннотация: Статья анализирует скрытые сложности супервизорской практики, которые связаны с похожим устройством супервизионного процесса и теорией личности в психоанализе. Также в статье рассказывается о мастер-классе «Терапевтическая супервизия*, проведенном авторами одноименного проекта на Юбилейной 25-ой Конференции МГИв 2016 году.
Ключевые слова: супервизия, супервизорский процесс, стыд, страх оценки, структуры личности, психоанализ, Ид, Эго, Супер-Эго, Персонелити.
Супервизия — форма профессиональной рефлексии и заботы о себе психотерапевта. И очень нужная вещь.
Однако, в реальности очень немногие мои коллеги регулярно пользуются этой поддержкой и формой заботы о себе. Конечно, есть и банальные экономические причины. Людям просто жалко тратить деньги на супервизию. Но я думаю, есть и другие причины, чисто психологические и по сути «полевые». Основные проблемы начинающих и какое-то время продолжающих практику психотерапевтов это:
сильный стыд и страх оценки при супервизии
непонимание что это такое и как и зачем ей пользоваться
Именно эти переживания коллег по цеху формируют сопротивление
институту супервизии. Отмечу, что, как правило, со временем пользователи супервизии перестают испытывать эти чувства в таком сильном объеме, или понимают, что они являются полезными. То есть регулярные переживания стыда и профессиональной оценки формируют толерантность к опыту. Но у меня остается вопрос — так уж необходимы эти мучения или все же мы здесь оказываемся жертвами собственных традиций («пять минут позора и ты свободен» - расхожее выражение в научной среде)?
Когда наша команда (Виктор Богаченко, Денис Автономов, Леонтьева Елена) формулировала ценности проекта «Терапевтическая супервизия», мне ярко вспомнился эпизод с моего первого интенсива в Сочи. Я была клиентом и еще не училась в программе. Мое сознание было свободно от интроектов последующего обучения от том, как правильно быть терапевтом, клиентом или супервизором. Все было в первый раз. И я отчетливо помню, что присутствие супервизора и его вмешательство очень сильно влияло на процесс. И это влияние казалось мне вариантом неправильной, некрасивой формы. Потом я пошла учиться в программу и мой протест угас: «раз так учат, значит так и надо».
Понятно, что присутствие супервизора, работа в тройках очень важна для обучения и сама форма является обучающей и в жизни никогда не встречается. Это очевидно. Неочевидно — зачем поддерживать некрасивую форму, не встречающуюся при этом в реальной практике? В этом месте мой здоровый гешгальт-реализм сильно напрягается. Я не люблю уродливые формы.
И только сейчас этот протест оформился у меня в понимание того, в чем, собственно, эта форма мне не нравится и кажется странной.
Дело в том, что сам институт супервизии и его устройство достались нам из психоаналитической традиции. Я рискну предположить, что трехчленная структура супервизии связана непосредственно с представлением об устройстве психики в психоанализе. В соответствии с принципом подобия структура терапевтического процесса повторяет психический процесс.
Итак, в этой гипотезе Клиент — представитель структуры Ид или Ид-функции. Пусть меня простят гештальтисты-ортодоксы, конкретно в этом случае я не вижу принципиальной разницы между представлениями об устройстве психики в психоанализе и гештальт-подходе. Итак, Клиент со своим неспокойным Ид приходит к Терапевту, олицетворяющему Эго или Эго-функцию. Потом Терапевт идет к Супервизору — к Супер-Эго (опытной и знающей правила фигуре). Терапевт отвечает за Эго просто потому что это его забота — как-то разруливать ситуацию между Ид и Эго. Фактически терапевт является посредником между Клиентом и Супервизором. Итак, весь психический процесс раздроблен на троих людей, но, в сущности, представляет собой единую психическую реальность. Плюс этого единства в возможности обнаруживать между супервизором и психотерапевтом феномены, которые скрыты от терапевта в работе с клиентом (фигуры избегания, возможный запрос и т.д). Единство этого процесса позволяет обнаруживать «переходящие фигуры» из пары клиент-терапевт в пару клиент-супервизор.
У клиента, носителя Ид, есть какие-то желания, потребности, бессознательные влечения, конфликты, которые он желает обсудить и разрешить с помощью Эго (терапевта) — инстанции, принимающей решения и делающей предпочтения после анализа ситуации. Терапевт в случае обращения за супервизией усложняет структуру и рассказывает Супер-Эго о проблемах Ид и как он, терапевт, справляется с наличием у Ид таких проблем. Супер-Эго или Персонелити в данном случае представляет собой ту сторону психической реальности, которая отвечает за идентичность, законы-запреты и тому подобные вещи. И очень важно, какое именно это Супер-Эго, потому что от этого впрямую зависит, какая будет супервизия.
Стыд, страх оценки, сдерживание активности и творческого приспособления, желание одобрения - все это обращено к инстанции Супер-Эго. И супервизия может получится осуждающей, наказывающей, слишком давящей и «перекармиливающей», поддерживающей, либо какой-то еще.
В каком-то смысле мы находимся в плену этой структуры и воссоздаем все время ее подобие. Особенно это важно у нас, в России, где Супер-Эго отличается особенными, часто противоречивыми чертами.
Необходимо хорошо понимать фон, в котором существуют те или иные институты. Мы очень склонны абсолютизировать верховные инстанции, власть, наделять ее сверхъестественными божественными чертами. А Боги у нас в России разные бывали. В том числе и очень страшные.Трансферентные характеристики супервизора — контролер, надзиратель, проверяющий, строгая учительница, старший товарищ, отец родной. Любой проверяющий в нашей реальности — враг. Плюс опытные российские психотерапевты, с более чем 20-летним стажем работы, как правило связаны в прошлом и настоящем с академической преподавательской средой, что также отражается в трансферентных характеристиках.
Думаю, именно в связи с фоном связано, так скажем, осторожное отношение к институту супервизии. Там, в недрах супервизии можно нарваться на что-то непредсказуемое, токсичное. И опасное для профидентичности. Как следствие работы этого процесса, терапевты излишне инфантилизируется, теряют устойчивость и начинают бояться и избегать супервизии. Супервизия часто невротизирует терапевта, заставляя терять спонтанность и фиксироваться на скрытых ценностных установках, (которые превращаются в предписания) гештальттерапии — выражение чувств, сохранение терапевтической позиции, границ, стремление к контакту и т.д.
Если двигаться в поле этого допущения, возникает масса вопросов.
Возможно, институт супервизии вообще не подходит к нашему склонному к внутреннему недоверию, осуждению и одновременно протесту обществу? Да простят меня гештальтисты еще раз, возможно именно в организации учебного супервизионного процесса гештальт выглядит карикатурой на психоанализ, утрачивая свои корневые черты.
Что же делать, кроме как оставаться неудовлетворенными рабами поля?
В ходе подготовки к мастерской «Терапевтическая супервизия», которая была проведена на Юбилейной ГештальтКонференции МГИ 2016 года, было решено поставить эксперимент по изменению структуры супервизионного процесса. Мы отказались от трад иционной формы - работы в тройках,- уважая принцип реальности, в котором такой формы работы не существует.
Воркшоп проходил в два этапа:
Группа разделилась на клиентов и терапевтов. 15 минут длилась терапевтическая сессия.
Потом терапевты выбрали себе супервизора из тех участников группы, которые до этого работали клиентами. Обязательным условием было не повторить пары первого этапа.
На втором этапе «Терапевт-Супервизор» мы попросили участников двадцать минут уделить внимание терапии терапевта, то есть терапевтической части супервизионного процесса — переживаниям в связи с только что закончившейся сессии, связи с личной историей, актуальным состоянием и т.д.
Теоретически мы предположили, что если сделать терапевтическую часть легальной и выделить для нее специальное время, это поможет дальнейшему процесс-анализу. Эта часть эксперимента, а также изменение сеттинга (работа в двойках, а не тройках) вызвала поддержку со стороны участников —именно «легализация» клиентских чувств терапевта позволила сделать процесс более осознанным и эффективным.
В обратной связи участники сообщали, что то что супервизор был «свеженький, только что из клиентской позиции», добавило в супервизию «глубины». Также участники говорили, что разработанная памятка для воркшопа помогла сделать работу более сложной и многоуровневой.
Мы убедились в том, что супервизионный процесс — творческий процесс и нуждается в экспериментировании, стремлении к более удобной, хорошей форме. Потому что супервизия вообще не нуждается в наказующей или осуждающей практике. И даже наличие особой «опытности» супервизора, на мой взгляд, сильно переоценено и, опять же, исходит из традиций психоаналитической практики. В доказательство приведу большую популярность интервизорского формата групп, чем супервизорского.
Для наказующей и контролирующей функции существуют другие институты - комиссии или комитеты по этике, например. Сама эта приставка «супер-» многое портит. Она лишь бередит нарциссически раненные сердца российских психотерапевтов. Это юмор. Нет никакого «супер-». У супервизии был бы еще шанс быть «супер», если бы она была бесплатной. Но она платная, причем по самой высокой ставке. Я сильно верю в силу слова и думаю, что, как это часто бывает в нашей реальности, прямой экспорт супервизии в одной авоське с супергероями нам не подходит. Основная реальная характеристика супервизора проста — это терапевт для терапевта, который хочет терапию по поводу своей профессиональной деятельности. Это равная фигура, коллега - с которым существуют равные отношения . Я уверена, что далеко не все со мной в этом месте согласятся, это зависит от многих причин — от философии терапевта, от его опыта, личного и профессионального. Но проблема сопротивления супервизии существует и ее игнорирование ничего не решает. Думаю, что институт супервизии в нашем сообществе пока находится в процессе становления и требуются творческие усилия самых разных терапевтов и супервизоров в том, чтобы он принял годную форму. Возможно, придется начать с самого начала — определения потребностей в супервизии самих терапевтов. Предположим, что обязательной супервизорской части учебного процесса не существовало бы вообще — что бы тогда они хотели от супервизии? Интересно, правда?
Приложение
Буклет «Терапевтическая супервизия»
Терапевтическая Супервизия - форма профессиональной рефлексии и заботы о себе практикующего психотерапевта.
Терапевтическая Супервизия - это терапия психотерапевта по поводу его профессиональной деятельности.
Терапевтическая часть:
Как вы себя чувствуете после работы?
Какие чувства вызвала у вас история клиента?
Какая метафора вам приходит в голову?
Есть ли у вас какая-либо ассоциация с клиентом или с историей,
которую он вам рассказал?
Какие черты личности клиента привлекли к себе ваше внимание?
Есть ли у вас какое-нибудь актуальное личное состояние, которое как-то связано с историей клиента?
Супервизорскоя (аналитическая) часть:
Определение запроса терапевта (запрос на похвалу, поддержку, осуждение, наказание, восхищение, совет, подсказку и т.д.) — один из способов узнать бессознательный запрос клиента.
Работа по запросу: процесс- анализ.
В помощь аналитической части подсказки супервизору:
Тип запроса клиента
Есть ли гипотеза о фигуре сессии, о переживании, которое сложно выразить в сессии (т.н. «избегаемое переживание»)
Что делал терапевт в сессии, какие действия предпринимал или не предпринимал
Удалось ли сохранить терапевтическую позицию
Использовал ли свои переживания в сессии
Какой перенос клиента на психотерапевта и каков контрперенос психотерапевта?
Завершение:
Обсуждение связи фигуры терапевтической сессии и супервизорской сессии — есть ли общая фигура и какая она?
Чувства супервизора и терапевта друг к другу
Ожидания терапевта от супервизии и реальность — прояснение.
Контакты:
Богаченко Виктор. Гештальт-терапевт, супервизор (МГИ), практический психолог (МГУ). Специализировался по философии гештальт-подхода. Окончил пост-дипломную программу для тренеров, супервизоров и преподавателей гештальт-терапии Французского Института Гепштальт-терапии (ШОТ). Тел. +7(916)100-76-10.
Леонтьева Елена. Гештальт-терапевт (МГИ), супервизор, клинический психолог (МГУ), писатель. Тел. +7(985) 762-68-60.
Автономов Денис. Гештальт-терапевт (МГИ), клинический психолог психоаналитической ориентации. Специалист по терапии аддиктивного поведения. Тел. +7(926) 278-28-74.
(Журнал практического психолога, №4, 2016)
6
0
2