Что вас интересует?

ГЛАВНАЯ | СТАТЬИ

Проблема дисбаланса власти в психотерапии: откуда берутся "адские психологи"?

Автор: Иванова Татьяна Александровна

Комментарии 0

Мне нравится 130

В настоящее время активно развиваются разные клиентские сообщества, в которых клиенты психологов обмениваются обратной связью о них, предостерегают других людей от специалистов, нарушающих профессиональную этику, обсуждают стратегии воздействия на психологов, травмирующих клиентов и причиняющих вред (обращение в профессиональные ассоциации, в которых состоит психолог, предание прецедентов гласности и т.д.). Такой социальный процесс указывает на серьёзную профессиональную проблему.

С одной стороны, работа психолога в России в малой степени регламентируется законодательством, отслеживание соблюдения профессиональной этики и стандартов терапии берут на себя лишь отдельные сообщества, как правило, в отношении международно признанных членов. Такая ситуация делает клиента предельно уязвимым. И, если клиент подозревает, что психолог использует его или делает в работе что-то не так, ему некуда обратиться, негде получить помощь, некуда отнести обратную связь. Отзывы на странице могут быть легко удалены психологом, сообщества вполне могут посмотреть на нарушение сквозь пальцы и не зафиксировать его, не применить соответствующие санкции. В итоге клиенты начинают спонтанно объединяться, чтобы обмениваться опытом с целью обезопасить себя и окружающих.

Но есть и вторая сторона процесса, а именно - сторона психологов. Во-первых, сторонний человек, который читает определённый отзыв о специалисте, без доказательств не может быть уверен, что отзыв правдив. Отзыв может быть составлен бывшими "друзьями" психолога, коллегами из центра, с которым он не вполне экологично попрощался, иными недоброжелателями и конкурентами. Во-вторых, трудность заключается в том, что отзыв, как правило, вырван из контекста, из-за чего некое высказывание или действие может показаться читателю "адским", но, если копнуть глубже, может оказаться, что терапевт применил приём самораскрытия или провокативной терапии, с терапевтической целью внёс свои чувства в процесс, чтобы отразить клиента, или сделал нечто, чему можно найти рациональное объяснение, только если быть в курсе динамики всего процесса. В-третьих, порой оценивающие психологов клиенты в малой степени разбираются в базовых психотерапевтических понятиях - прерывание контакта, сопротивление, сеттинг. На обсуждение они несут свои чувства, которые могут оказаться частью переноса, вынесенного за пределы процесса.

По-видимому, в основе этого социального процесса появления и развития клиентских объединений против плохих психологов лежит проблема дисбаланса власти. И, с точки зрения клиента, он является более уязвимой стороной процесса, ведь он обладает меньшими знаниями и навыками в психологии, а, значит, в слабой степени контролирует процесс и может не понимать, что происходит или даже "что психолог делает с ним сейчас". Клиент обращается в психологу в состоянии стресса, кризиса, травмы и надеется получить помощь, а в случае фрустрации этой потребности, излишней длительности процесса, личностного или профессионального несовпадения переполняется яростью, ведь он заплатил психологу немалые деньги - за отсутствие помощи или ещё большую травматизацию? И, читая подобные отзывы, мы никогда не узнаем, что же произошло в том кабинете на самом деле. Может быть, психолог, действительно, нарушил этический кодекс. Или, может быть, клиент не смог удержаться в процессе, который теперь стремится отреагировать и завершить.

И в модели дисбаланса власти, действительно, есть здравое зерно, ведь в терапии работает перенос, иногда у клиента актуализируется детское "я", и он становится более открытым, податливым для внушений, незащищённым перед тем, в чём не хотел бы соглашаться с терапевтом из другой позиции. Психолог, действительно, обладает большими знаниями и навыками, а наличие нарушающих кодекс специалистов - печальная реальность, которую глупо было бы отрицать.

Но всё же, чтобы избежать одностороннего рассмотрения этой проблемы, важно держать в фокусе не только фигуру клиента, но и фигуру психолога. Ведь это человек, который аналогично может быть уязвим в терапии. Например, иногда психолог чувствует, как его затягивает контрперенос, либо он переживает в процессе вытесненные клиентом реакции, которые не сразу способен отличить от своих. Или, по мере развития процесса, понимает, что ошибался в гипотезах. В психотерапевтических историях также известны случаи, когда клиенты обманывали своих психологов, проходя терапию в долг и впоследствии не покрывая его, либо преследовали бывших психотерапевтов, распространяя о них клевету. Кроме того, важно помнить и о том, что психолог - живой человек, а готовой модели терапии, где была бы прописана каждая правильная фраза, у него нет. Поэтому в своей работе он выдвигает гипотезы, экспериментирует, иногда пробует быть более спонтанным, иногда может быть более настойчивым, когда идёт работа с деструктивным паттерном. Бывает, что психолог отреагировал на некий импульс или процесс, и лишь затем понял, что допустил ошибку. Ведь психолог не идеален и не может быть идеальным, он - такой же человек, как и клиент, и он не только сухо выполняет роль, но и активно, вовлечённо участвует в процессе, в некотором смысле, работая самим собой, как инструментом.

Таким образом, возможность конструктивного решения проблемы борьбы между клиентами и психологами видится мне в том, чтобы признать и удержать во внимании обе стороны процесса, с пониманием силы и слабости каждой из них. А это означает не только внесение в поле вытесненной фигуры уязвимого психолога, но и осознание того, что клиент также располагает широким арсеналом способов эмоционального и поведенческого воздействия на психолога для обратной связи и даже контроля процесса. И, в конечном итоге, ответственность за процесс не может быть делегирована лишь одной из сторон, ведь в нём одновременно, сознательно и добровольно участвуют обе.