Город: Москва
Действующие психотерапевтические подходы можно условно разделить на те, которые помогают человеку адаптироваться к социуму, принимать его и достигать в нём успехов, и на те, которые, напротив, освобождают его от влияния социальных стереотипов и способствуют максимальному самораскрепощению.
Ближе к первым располагаются психоанализ и поведенческий подход, поскольку первый способствует принятию клиентом определённых социальных порядков, в которых действуют гендерные стереотипы и большое значение придаётся семье, а второй помогает скорректировать поведение клиента так, чтобы его адаптацию не затрудняли несформированные навыки.
Ко вторым можно отнести гештальт-подход, который способствует осознанию того, что чувствует и чего хочет сам человек вне зависимости от социальных порядков и предписаний. Роль родительских фигур сводится в нём к минимуму, поскольку в этом подходе психолог обращает внимание не столько на "там и тогда", сколько на "здесь и сейчас". Родители - это прошлое, интроекты прошлого опыта - своего рода "мусор" в нашей психике, поскольку они представляют собой автоматически усвоенный, но не переработанный материал. А мы живём в настоящем, и, чтобы жить полной жизнью, важно освободиться от власти над нами прошлого.
Юнгианский подход интегрирует и первое, и второе, поскольку в первой половине жизни в этом подходе принято укреплять "эго" и способствовать подъёму, а вторая половина жизни, с точки зрения этого подхода, посвящена спуску с вершины горы - отказу от доминирующей фигуры архетипа героя, открытию в себе смирения и внутренней, а не только внешней стороны жизни. При этом такое жёсткое разделение жизненных задач в зависимости от первой и второй половины жизни не всегда соответствует запросам конкретных клиентов, исходя из чего классический вектор анализа можно корректировать, в зависимости от конкретного запроса.
В некотором смысле, все психотерапевтические подходы способствуют тому, чтобы освободить индивидуальность клиента и раскрыть его личность. Но в некоторых подходах большее внимание уделяется именно социальному контексту этого самораскрытия (то же умение "любить и работать", как идеальная цель психоаналитической терапии), а в других возможно сделать акцент на предельном индивидуализме или духовных целях, выходящих за пределы социальных.
Освобождение от родительских предписаний и социальных стереотипов особенно важно для тех личностей, мировоззрение которых оригинально и не соответствует актуальным культурным и социальным процессам. Например, в какие-то периоды в обществе принято вовлекаться в глобальные процессы и переживать по поводу них, а человек не хочет иметь с этим ничего общего, поскольку у него иные интересы или цели. Или принято соответствовать неким критериям успеха, которые не откликаются конкретному человеку, т.к. его жизненные цели и ценности располагаются в иных плоскостях.
В любом обществе, так или иначе, действует дискурс власти, который предписывает человеку, что ему должно думать и чувствовать, как жить и к чему стремиться. В нашей повседневной жизни этот дискурс власти оказывает влияние на нас через родительские фигуры и их проекции, иерархии и феномены конформизма. В основе этого дискурса лежит архаичный страх, что за непослушанием последует наказание или изгнание. Уникальная личность неудобна обществу, поскольку она расшатывает лежащие в его основе ригидные механизмы и разрушает привычный порядок новыми идеями, взглядами и спонтанным самопредъявлением. С помощью чувств страха, стыда и вины общество подавляет проявления нашей индивидуальности, а мы вынуждены расплачиваться за это нереализованным творческим потенциалом, который оборачивается психологическими проблемами и невротическими симптомами.
Исходя из такого положения дел, на мой взгляд, одной из важных задач терапии является освобождение человека. В терапии человек может найти контакт со своими подлинными чувствами и собой-настоящим, даже если это осуждается социумом. Он может признать, что да, он не испытывает родственных чувств, не стремится к успешному успеху и не понимает, почему должен соответствовать каким-то одобряемым социумом ролям и сценариям. Такое внутреннее самоосвобождение открывает возможность идти исключительно своим путём, жить своей жизнью и реализовывать свои смыслы, но ценой этого выбора нередко становится разрыв связей с какими-то людьми и социальное отвержение.
Выход в терапии на экзистенцию и бытие самим собой, несмотря на сопутствующие этому кризисы, одиночество и боль, роднит терапию с анархистскими теориями, в которых также важно освобождение от иерархий, нормативности, подчинения, привычки быть кому-то удобным и угождать другим в ущерб себе. Идеальное общество для анархиста представляет собой сеть спонтанных и свободных самоорганизаций, когда люди объединяются не по традиционалистским принципам родства, плоти, крови, "своих и чужих", а по свободным принципам единомыслия и взаимопомощи. Так, освобождаясь от иерархий в голове, личность начинает формировать вокруг себя то окружение, которое подходит именно ей, и говорит "нет" всему, что пыталось поработить её в прошлом.
7
0
28
