Изначально человек узнает о своих желаниях, благодаря телу. Он и есть, собственно, его тело, которое ест, двигается, испражняется, спит и пр. практически сразу после того, как пожелает есть, двигаться, испражняться, спать и пр., заявит об этом и не встретит непреодолимых препятствий для удовлетворения.
Понятно, что он при этом сильно зависит и проводит жизнь, прямо и образно выражаясь, на руках матери или других своих опекунов. И это счастье, как правило, не долговечно. За ним наступают дни, когда человеку-телу начинают отказывать и приучать к контролю над желаниями. По сути – оттягивать момент удовлетворения желания до другого, более удобного, момента: кушать тогда, когда есть что поесть, и не раньше, ходить под себя тогда, когда имеется горшок, спать когда можно, и не спать, когда нельзя, не двигаться и не производить шума без разрешения, любить свое – и чужое - голое тело и разные его места тогда, когда… Или даже - что далеко не редкость - вовсе его не любить…
Здесь впервые ум вдруг отделяет себя от тела и его желаний: ему приходится обучаться новой - контролирующей - функции.
Ум формирует определенное отношение к телу, и позитивное оно будет или негативное - зависит от различных факторов: чувствительности, восприимчивости маленького человечка (его типа нервной системы, наличия и уровня травматизации и пр.), влияния того, какие сложились отношения между телом и умом матери/опекуна. Мать может с трудом переносить все, что касается послушания и непослушания, чистоты и порядка, да к тому же, давно перестать любить собственное тело и его желания.
Телу человечка в свою очередь тоже приходится обучаться новым действиям: удерживать, сдерживаться, терпеть, и – отпускать, переключаться. И на это тоже оказывают влияние определенные факторы: внешние (модели поведения родителей, близких, например), внутренние (тип нервной системы, темперамент и пр.). Есть люди, которым легко сдерживать себя в желании, а потом отпускать и получать желанное в нужное время, в нужном месте, однако многим тяжело дается либо одно, либо другое, или даже проблематичным бывает и то, и другое вместе. Например: всем известен тип человека, который, как гласит русская поговорка, долго запрягает, да быстро едет. Все бы ничего, но - к слову о внешних факторах воздействия - он может встретиться и жить в одной семье с человеком, которому, к примеру, свойственно поспешить и людей насмешить. Еще не известно, как они поладят…
Так или иначе, между умом и телом нашего человечка начинают создаваться новые отношения. И при стечении неблагоприятных обстоятельств эти отношения складываются плохо. Человечек может дойти до того, что станет пугаться своего собственного, казалось бы, еще вчера, безусловно любимого тела, которое по-прежнему желает всего того же, что и раньше, но теперь вынуждено быть сдерживаемым и сдерживаться.
Понятное дело, такое разделения ума и тела и новое отношение между ними формируются не в одночасье. Но, похоже, некоторые мамы не в курсе этого, потому что требуют – и иногда прежестко - от годовалого-полуторагодовалого ребенка того, чтобы тот контролировал свои спонтанные действия. Тогда как по-настоящему контролирующая функция у него начнет формироваться только где-то со 2-го года жизни, когда наступает время приучаться к горшку. Тогда и можно от него начинать что-то требовать, да и то не сразу.
Начиная со второго года жизни, проходя через многочисленные эпизоды столкновения с собой и другими, ребенок практикует освоение науки (а может быть искусства?) контроля. И именно от родителей очень сильно зависит то, чтобы этот период не превратился для него в каторгу. А до этого, весь, по меньшей мере, первый свой длинный год он освобожден от ответственности за исполнение контроля над собой.
Проблема контроля ярче всего рисуется с позиции межчеловеческих, а если быть точнее, - внутрисемейных отношений. И не хочется давать однозначный ответ на вопрос, кому в первую очередь он выгоден. Контроль означает сознательное управление поведением, а последнее – суть паттерны обхождения с собственными желаниями.
Человек желает, пока живет – и жив, пока желает. Хорошо, когда с первых дней существования на каждое его проявленное желание находится удовлетворяющий отклик. Однако, далеко не у всех все складывается так гладко уже с самого начала, и чем старше человек, тем больших усилий ему стоят его желания. В том числе потому, что желает не один он, а все. Конечно источников для удовлетворения различных желаний, по идее, много, только вот привязанностей к конкретным и определенным из них формируется у человека гораздо меньше - из-за ограниченного кругом семьи изначального поля предложений. И каждая семья распределяет блага между своими членами по-разному.
Желания, изначально телесные, являются топливом жизни, мощь которого определяет в числе прочего способность ее обладателя притягивать или пробивать себе дорогу к желаемому. Она же требует адекватной мощи сдерживателя – контролирующего ума. Поэтому последний всячески натаскивают: внушают, убеждают, подкупают, морочат, ругают и назидают, чтобы приучить к контролю, сформировать его как безотказный инструмент для управления телесными желаниями. И эта школа может оказаться весьма суровой – иногда чересчур. Я связываю подобные случаи с воинствующим эгоизмом окружающих – «учителей», обучающих контролю. Сами посудите: если опекуну не очень-то хочется вкладываться в подопечного, его развитие - в силу заинтересованности в первую очередь собой - то он может пойти по пути устранения помехи. Т.е. в таком случае опекаемый рассматривается как помеха.
Воспитание гипер-контроля у ребенка, на мой взгляд, есть способ устранения его как помехи. Это когда живому начинают внушать, что нельзя ничего из того, что подтверждает его жизненность: просить есть или что-то еще, бегать-прыгать, раскачиваться, шуметь, задавать вопросы, прижиматься из нежности, учиться рассуждать вслух, а тем более, гневаться! – слишком все это хлопотно, так зачем оно нужно?.. Все, что нельзя, должно быть подвергнуто контролю и сдержано.
Но любовь, как известно, заслуживает и не такого геройства. И человечек может решить быть сдержанным всегда, и никогда больше не расслабляться. Т.е. он научается быть гипер-сдержанным. (Кстати, типичная крайность, к которой такой герой может прибегнуть в дальнейшем на пути к личностному росту – полностью расслабиться и перестать напрягаться вообще.)
Благодаря подобной школе контроля человечек рано или поздно начинает пугаться собственного тела и его желаний, и еще пуще – необходимости знать, когда включать, когда выключать контроль над ним: слишком многих неприятностей ему стоило обучение иметь со всем этим дело. В пору вообще отказаться признавать наличие действительных, чувственных желаний, чтобы освободить себя от излишней нагрузки. Так человечек встает на сторону ума и решает, что эти желания неправильны, нехороши, а дальше – что его собственные желания и вовсе нежеланны! А наоборот – желанны чужие, признаться честно, нежеланные.
По сути, складывается такая история: жестко контролирующий ум «недолюбливает» тело и ожесточается против него; тело, становясь жертвой гипер-контроля, пугается, отворачивается от него и замирает, либо бунтует. Так ум и ссорится с телом.
На человеке все это отражается таким образом, что он перестает знать и разбираться в собственных желаниях, чувствах, теряет себя. Ему плохо живется, потому что он собственно не живет, а находится где-то над жизнью: может витать в облаках, спать на ходу, путешествовать в иных реальностях, принадлежать чему- или кому-нибудь другому - в качестве собственности, бесплатного приложения или «козла отпущения»…
Если такой человек посмотрит на себя в зеркало, то, скорее всего, увидит жесткую или пережатую шею, которая конкретно отделяет его голову от остального тела, воочию подтверждая существующую между ними ссору.
Блог Кучкаровой Резеды: «Терапевтическое движение»
0
0
