Что вас интересует?

ГЛАВНАЯ | СТАТЬИ

Сказка "Красавица и Чудовище"/"Аленький цветочек". Психологический разбор.

Автор: Иванова Татьяна Александровна

Комментарии 0

Мне нравится 5

В современной психологии активно критикуется как модель поведения "преследователь-жертва-спасатель", которая водит человека по кругу и способствует его отчуждению от настоящего себя в контакте с другими, так и абьюзивная модель поведения, приводящая к насилию в отношениях. Если задуматься об истоках (откуда эти модели берутся), то дело не только в детстве и родительских моделях, но и в культуре, а частью культуры являются сказки. В данной статье речь пойдёт о двух версиях одной и той же сказки, в которой эти модели содержатся.

Итак, "Красавица и Чудовище" и её аналог "Аленький цветочек". Сказка начинается с того, что жил-был купец, и было у него три дочери, а именно - с отцовской фигуры и отцовского комплекса. Первая и вторая дочь оказываются вполне обычными и используют фигуру отца по назначению. Собрался он в путешествие, и они заказали у него практичные, нужные им в быту вещи (платья - в одной версии, золотой венец и туалет из хрусталя - в другой). По таким заказам, можно отметить, что обе дочери нацелены на своё замужество. Стать красивее (самостоятельнее) и отделиться от отца (в парадигме мышления тех времён, когда была написана сказка, это было единственным способом). Третью дочь отличает то, что она просит редкий цветок. Как будто ей и не нужно замуж, и она не заинтересована в чём-то материальном. Её поглотил отцовский комплекс, и её просьбу метафорически можно интерпретировать как просьбу о любви отца. А, судя по сюжету сказок, отец оказывается довольно слабой фигурой. Он разоряется по ходу сюжета, попадается на соблазны чудовища, неуклюже ведёт себя в гостях у чудовища, без спроса срывая цветок, и впоследствии отказывается от ответственности - к чудовищу потом почему-то едет дочь вместо него. Он испытывает трудности с поиском цветка, а потом готов пожертвовать дочерью, чтобы выжить самому. Очевидно, что с любовью у него какие-то проблемы. Потому и поиск цветка ему даётся с трудом - дочь требует от него невозможного. И цветок, на самом деле, принадлежит чудовищу, от которого и то больше шансов обрести любовь, чем от отца.

Далее привлекает внимание характеристика личности младшей дочери, которая и становится главной героиней сказки. В версии "Красавицы и Чудовища" она всё делает по дому и помогает братьям в поле, а старшие в это время бездельничают. Когда отец возвращается с подарками и бедой, старшие сёстры начинают обвинять её, а отец жалуется на своё горе, утверждаясь в слабой позиции. Ему плохо, его должны пожалеть, он в беде, его нужно спасать. Младшая берёт на себя бремя отца - соглашается ехать к чудовищу вместо него. Таким образом, младшая находится в позиции жертвы и в позиции крайней. На её плечи ложится обременяющая других домашняя работа, и она же вынуждена решать чужие, созданные не ей проблемы. Да, она попросила цветок, но вряд ли она может нести ответственность за дальнейшее поведение отца в гостях у чудовища, которое выглядит не вполне вежливо и уважительно. А у дочери любви большой дефицит - ни отец толком не любит, ни сёстры. Сёстры и вовсе завидуют, воспринимают как конкурентку, а её труд и неравная позиция для всей семьи - что-то само собой разумеющееся.

Обращает на себя внимание и характеристика чудовища. Большое, грозное, страшное, но доброе и щедрое. Однако в его образе сразу читается подвох. Его реакция на сорванный цветок кажется не очень соразмерной происходящему. Чудовище готово приютить у себя гостя и предоставить ему крышу над головой, готово осыпать купца дарами, но почему-то именно в момент, когда гость срывает цветок, разражается внезапной яростью. Символически можно интерпретировать это так, будто бы цветок - это его нежная душа, его Анима, его уязвимость. Но чудовище изначально выглядит противоречивым и неуравновешенным. Не таким уж оно оказывается добрым и щедрым. А к переговорам оно и вовсе не способно. Вместо того, чтобы предупредить о своей уязвимости заранее или обсудить её, оно демонстрирует взрыв аффекта и сразу требует компенсации ущерба. И в теме компенсации сразу затрагивает тему дочерей, очевидно, ассоциируя женщин с цветами. А цветок - это что-то красивое и безобидное. Можно посадить его в горшочке, ухаживать за ним, поливать и удобрять, и он никуда не денется. Кроме того, цветок на более низкой ступени эволюции. Это создание прекрасное, но более примитивное и в меньшей степени мобильное. Он годится для украшения дома, но равное партнёрство с ним представить трудно.

И вот, Красавица соглашается, и в версии "Красавицы и Чудовища" она знает, что едет на смерть и знает, что едет умирать за отца. В версии "Аленький цветочек" она знает, что едет к Чудовищу в качестве откупа. До того, как она была послана, её отец предлагал откупиться своими богатствами, но Чудовище отказалось и потребовало иной откуп. Таким образом, дочери являются личными вещами купца, частью его богатств. В обоих случаях Красавица жертвует собой и едет явно не туда, куда бы ей самой по доброй воле хотелось отправиться, если бы не вся эта ситуация. Так, она становится жертвой не только слабого отца и жестокого чудовища, но и внешних обстоятельств.

Изначально она относится к чудовищу без особого энтузиазма. В одной версии равнодушно, в другой - она теряет сознание от того, какое оно страшное. Но чудовище проявляет к ней доброту, начинает ухаживать за ней, и она откликается на его милость. Заранее она знает, что оно не всегда такое доброе, но у неё не остаётся выхода. Оно могло бы и вовсе сразу съесть или сделать с ней что угодно. Вместо этого оно предлагает дары, соблазняет, как гостя. И ей доступно исполнение любых её желаний, кроме того, чтобы покинуть чудовище. В глубине души оно оказывается очень зависимым и не самым зрелым персонажем, с точки зрения психологии, раз оно вынуждено не доверять ей, никуда её не пускать и пропадает без неё в невозможности выдержать разлуку. Таким образом, чудовище склонно не только к срывам, проявлению жестокости и восприятию женщин как товара, которым можно откупиться и восполнить ущерб, но и к зависимым отношениям.

Когда Чудовище оказывается при смерти, Красавица уже привязана к нему, у неё стокгольмский синдром. И именно в этот момент она признаётся ему в любви, а не в какой-то иной, чтобы спасти его. Её любовь тоже становится жертвой. Ценой её любви оно оживает, по итогу чего превращается в прекрасного принца. В общем-то, в этом и вся суть сказки - что даже такое безобразное и жестокое существо можно отогреть теплотой и любовью, проявив к нему человечность. Благодаря жертве Красавицы с ним происходит радикальная трансформация. Исчезают чары, и оно чудесным образом преображается. Как будто уродливым и жестоким оно было не по доброй воле - его прокляли, недолюбили, что снимает с него ответственность. Хотя, героиню сказки недолюбили тоже, но она почему-то такой не стала. Налицо некое неравенство, дисбаланс. Например, будучи Чудовищем, оно не выбрало себе Чудовище противоположного пола. И именно на женщину ложится бремя отогревать и оживлять его своими чувствами, терпеть его странное поведение и спасать его, жертвуя собой, несмотря на то, что дефицит любви - его общая проблема с главной героиней сказки.

Согласно многим интерпретациям, которые уже есть в интернет-пространстве, сюжет этой сказки - один из тех, что побуждают женщин к позиции жертвы. Сказка заканчивается счастливо, но не всегда столь же удачно заканчиваются реальные истории. И не всегда возможно изменить человека со стороны - чьей-то любовью и жертвенностью. Однако вера в подобные изменения может побуждать женщин терпеть что-то неприемлемое для себя. Думать, что партнёр не такой уж плохой, ведь он может заботиться и приносить дары, а не только диктовать условия. Полагать, что он просто сильно травмирован, и с ним можно как-то особенно обращаться (быть цветком и любить), чтобы задобрить и исцелить его.

В сказке дисбаланс обращает на себя ключевое внимание. Кажется, что Красавица и Чудовище изначально - не пара, они не являются равными, в них сочетаются противоположности. Прекрасное и безобразное, милосердное и жестокое, кроткое и обладающее властью. Можно ли сказать, что эти противоположности дополняют друг друга? Вопрос спорный, поскольку они не являются нейтральными. Очевидно, что быть безобразным хуже, чем быть прекрасным. Как и чувства, возникшие между Красавицей и Чудовищем, не являются равновесными, в них просматривается вертикаль власти. Красавица не выбирала Чудовище по доброй воле и оказалась заложницей организованной отцом и Чудовищем ситуации, из которой не осталось другого выхода. Как подобные дисбалансы проявятся в их последующей совместной жизни - вопрос риторический.

Итак, по итогу сказки можно заключить, что в ней имплицитно содержится пассивная и жертвенная роль женщины. Прекрасного принца ещё надо заслужить, и полюбить его надо непременно за красивую душу. Тогда как изначально его отношение к женщине инструментально. Она должна приехать, она должна быть благодарной, должна вовремя вернуться из отъезда и должна влюбиться в него, чтобы с ним случилась трансформация. Его меняют не его личные чувства, а её чувства, поэтому он становится зависимым от неё в своей личной индивидуации, в своём личностном развитии. По сути, главная героиня не наделяется активностью, но является мягкой силой и подводным течением сюжета, его двигателем. Хотя, она активна в том, чтобы приехать к чудовищу и спасти его, а чудовище избавлено от забот поисков жены, работы над собой и самоисцеления. Именно такая роль часто предписывается женщинам - быть на вторых ролях, мягко и незаметно управлять ситуацией и вывозить чужие проблемы. Её сила в терпении и жертвенности. Недополучив отцовской любви, она не научилась ценить себя и привыкла от себя отрекаться. И, вероятно, сказка также показывает, что на такую позицию и откликается достраивающее эту историю до целого создание - Чудовище. Тот, кому именно такая, как она, и нужна. Возможно, и ей нужно именно оно для того, чтобы распрощаться со столь мощным отцовским комплексом, но прощается ли с ним героиня и обретает ли сепарацию или компенсаторно меняет слабого папу на всемогущего в её глазах, проецируя на второго свою подавленную внутреннюю силу, - тоже вопрос риторический...