Эта рубрика – о замечательных людях. Она так и должна была называться – «Жизнь замечательных людей». Замечательных – не в смысле заметных, известных и знаменитых, а тех, встречи с которыми оставляют след в душе, заставляют задуматься и переосмыслить что-то в собственной жизни. Это может быть старушка из квартиры напротив, ребенок из соседнего двора или случайный попутчик. В каждом человеке есть что-то замечательное. И поэтому рубрику решено было назвать просто – «Жизнь людей». Она – о каждом из нас, о том, какие мы есть, какими мы бываем и какими мы можем быть… Ведущая рубрики – психолог, консультант Интернет портала «Психологический Навигатор» Ирина Елецкая.
Нижний Ломов. Маленький город в Пензенской области. Двадцать четыре тысячи жителей. На краю города, недалеко от трассы – небольшое уютное здание с огороженной прилегающей к нему территорией. Нижнеломовский детский дом-интернат для детей с физическими недостатками. Я приехала туда, когда еще лежал снег и ничто не напоминало о скором приходе весны. Приехала после того, как случайно увидела на Первом канале выступление двух воспитанников этого детского дома, Виктора Кочкина и Даниила Анастасьина, в передаче «Минута славы». Захотелось узнать о людях, которые были рядом с этими мальчиками многие годы, поддерживали их и любили. Мне казалось, что они должны быть какими-то совершенно необыкновенными, особенными. И самих необычных танцоров брейк-данса тоже захотелось узнать поближе. Я провела там весь день, с утра до позднего вечера, попросив разрешения не выключать диктофон. Позже из этой поездки родилась идея создать рубрику «Жизнь людей».
Материал, сохранившийся на диктофоне, я оформила в виде нескольких интервью, расположив их в той последовательности, в которой знакомилась и разговаривала с людьми.
Психолог Нижнеломовского детского дома-интерната Абуткова Наталья Дмитриевна.
- Наталья Дмитриевна, чем дети, с которыми Вы работаете, отличаются от других? И чем отличается работа с такими детьми? В чем ее специфика?
- Они для нас такие же дети, как и все. Мы не находим разницы. И общаемся мы с ними, как с обычными детьми. Ну, а специфика работы, наверное, в том, что на самом-то деле эти дети, конечно, особенные. Это дети с ограниченными возможностями, оставшиеся без попечения родителей. Сироты с тяжелыми врожденными заболеваниями и нарушениями, такими как ДЦП, аномалии конечностей, несовершенный остеогенез… Есть несколько детей с олигофренией. Но большинство с сохранным интеллектом. Даже при ЗПР эти дети вполне обучаемые и зачастую очень способные. Многие из тех, кто может себя обслуживать, идут потом учиться дальше, в том числе, и в высшие учебные заведения. Даже в Москву поступают учиться. Потом возвращаются сюда дипломированными специалистами. Беда в том, что у нас и здоровому-то человеку работу найти очень сложно. И они, бывает, остаются не у дел. Но есть и те, которые выучились, приехали, смогли устроиться и работают довольно успешно. Это очень важно для человека – уметь что-то делать, быть кому-то нужным. Поэтому очень важно, чтобы государство помогало таким людям с трудоустройством. Да и частные предприниматели, бизнесмены, думаю, могли бы здесь помочь. Ведь есть много разной работы, с которой наши выпускники вполне могли бы справиться, и выполняли бы ее не хуже, а может быть, и лучше кого-то другого. Сейчас, конечно, для инвалидов делается очень многое. Вот и наш детский дом оборудован по последнему слову техники: есть все необходимое медицинское оборудование, процедурные кабинеты, бассейн, тренажерный зал, комната психологической разгрузки. Выпускникам, тем, кто может жить самостоятельно, квартиры сейчас предоставляются, и возможность поступать учиться по линии соцзащиты, и полное государственное обеспечение. И это, конечно, здорово. Но, когда нет дальнейшего трудоустройства, все это вырабатывает у таких детей иждивенческую позицию, ощущение того, что им все должны и все обязаны. А это, по-моему, неправильно. Говорю так, потому что мне есть, с чем сравнить. Нескольких наших детей усыновили американцы. Так вот там все по-другому. Ему 14 лет, он инвалид, он учится – но он уже и работает, и сам себе деньги зарабатывает, пусть и небольшие. И работа там посильная всегда найдется. Кто-то посуду моет, кто-то еще что – кто что может. И это не потому, что приемные родители такие безжалостные. Наоборот. Они любят своих детей и делают все, чтобы их дети не чувствовал себя в чем-то ущемленными, а были бы полноценными членами общества.
Вот и мы стараемся жалость к нашим детям особо не показывать. Жалеть нельзя. Жалость расслабляет.
- Да… Иногда мы своей жалостью и здорового-то человека инвалидом рискуем сделать, если чересчур его жалеем. Ведь такая наша жалость говорит: "да, ты неудачник, смирись". Настоящее же сострадание, наверное, проявляется в том, что даже человек с ограниченными возможностями благодаря поддержке и помощи начинает чувствовать себя сильным и становится способным на многое.
Наталья Дмитриевна, а что за люди здесь работают, способные на такое сострадание? Наверное, тоже особенные?
- Может быть, от того, что я здесь работаю уже семнадцать лет, мне кажется, что такие же у нас дети, как и все, и такие же люди. Обычные. Со своими горестями и радостями. Все как у всех.
Директор Нижнеломовского детского дома-интерната Перемышлина Татьяна Викторовна.
- Татьяна Викторовна, как давно Вы стали директором детского дома? У Вас очень уютно здесь, очень теплая и располагающая обстановка. Отзывчивые и доброжелательные сотрудники, приветливые и любознательные ребята. И все очень открытые. Как будто здесь живет одна большая семья. Как Вам удалось создать такую домашнюю атмосферу? Наверняка ведь были и трудности поначалу. Что было особенно трудным, учитывая специфику учреждения?
- Я с 1978 года работала в школе. В обычной средней школе. Двадцать восемь лет и семь месяцев проработала учителем начальных классов. А в начале 2006 года меня попросили принять руководство детским домом, и с 6-го февраля 2006 года я стала его директором.
Трудно было в том плане, что дети здесь сироты, родителей у них нет. И если в обычной школе родители являлись помощниками, союзниками и друзьями, то здесь пришлось оказаться один на один с детьми. И это не просто дети, а дети, которые живут в детском доме круглосуточно и круглогодично. И наш детский дом – это огромное хозяйство. Здесь и учителя, и воспитатели, и медицинские работники. У нас и своя котельная, и своя прачечная, потому что есть детки с энурезом и энкопрезом. А тут еще и садовники, и дворники, и рабочие по обслуживанию здания. И ты одна!.. Мне иногда кажется, что сюда пять директоров нужно. Но у меня команда очень сильная. Команда – большое дело!
Вообще, мы, взрослые, должны прилагать все усилия, чтобы дети наши не чувствовали себя обездоленными, лишенными внимания. Каждый здесь старается так работать. Работают в полную силу, в полную меру, с полной отдачей души и сердца. Нет таких, чтобы палки в колеса вставляли или просто были бы равнодушными. Все здесь энтузиасты, у каждого свой творческий подход, своя изюминка. И я очень благодарна нашему коллективу. Мы действительно коллектив единомышленников.
- Татьяна Викторовна, расскажите, пожалуйста, об усыновлении. Часто ли это происходит? Кто усыновляет таких детишек?
- Одного нашего мальчика усыновила российская семья. Несколько лет назад. Но это единичный случай. В основном, детей наших усыновляют граждане США. В большинстве своем, это люди верующие, из очень религиозных семей. Всех наших детей мы отслеживаем. Они нам звонят, пишут. По скайпу общаемся. И со всеми всё – слава Богу! Сейчас наши дети живут в Южной Каролине, в Техасе, во Флориде, в Вирджинии. И мы рады, что им там очень хорошо. Они учатся, язык осваивают быстро. У них там большие перспективы – лечение, операции, реабилитация. Семьи там такие, что дети обратно не побегут.
- А бывает, что бегут?
- С нашими такого ни разу не было. Но вообще ведь происходят же такие случаи, мы знаем об этом. И сбегают дети, и сами приемные родители их назад возвращают. Есть такая статистика. А ведь это какая травма для ребенка! А бывает, что и вовсе из-за дотации детей под опеку берут. Об этом и говорить-то не хочется, но ведь все это есть…
- Да. А бывает, что приемных детей используют и для решения других проблем, не материального, а духовного, психологического характера. Бывает, их усыновляют, чтобы спастись от одиночества, пережить потерю, компенсировать собственную нереализованность, наполнить жизнь смыслом. И для таких родителей ребенок тоже становится не целью, а средством, хотя внешне все это может выглядеть вполне прилично, достойно и даже благородно. Но если средство вдруг оказывается неэффективным, оно ведь становится ненужным…
И все равно все дети мечтают о семье и о родителях. И есть мнение, очень распространенное, что любая семья, какая бы она ни была, - лучше, чем детский дом. Вы с этим согласны?
- Нет, не согласна. Это далеко не так. Все зависит от того, куда ребенок попадет. Конечно, если взять те семьи, куда попали наши дети, то очевидно, что, как бы мы их здесь ни любили, там им лучше. Но работникам детских домов и социальных служб нужно быть очень бдительными и стараться узнавать как можно больше о каждой семье, которая берет на себя такую ответственность, тщательно изучать особенности и возможности таких семей, их психологический климат.
- От чего бы Вы могли предостеречь будущих родителей, собирающихся взять детей? Что могли бы им посоветовать?
- Взять ребенка не каждый готов. Даже из тех, кто хочет это сделать. Редко кто из нас на это способен. И не потому, что мы плохие или какие-то монстры или церберы. Я, например, уверена, что все сотрудники нашего детского дома очень любят своих подопечных, искренне о них заботятся и очень к ним привязаны. Но взять такого ребенка в семью – это совсем другое. Это огромная ответственность. И к этому человек должен прийти. У него должно быть такое большое сердце! Он столько должен суметь дать этому ребенку! Для этого он должен быть психологически зрелым.
- Татьяна Викторовна, а чем работа с детьми-сиротами с ограниченными возможностями отличается от работы со здоровыми и домашними детьми?
- Наши дети отличаются от здоровых не только тем, что не могут полноценно двигаться (хотя это не значит, что они не могут полноценно мыслить и чувствовать). Они очень ранимы: и душевно, и физически. Поэтому в работе с ними требуется и такт, и корректность, и, в то же время, где-то шутка какая-то. Они очень восприимчивые. И, при всех своих физических недостатках, очень одаренные.
- Можно ли как-то морально компенсировать наличие физических недостатков, чтобы дети не чувствовали себя неполноценными?
- Чтобы они этого не чувствовали, мы с ними постоянно занимаемся, не даем даже вздохнуть. Они у нас и поют, и пляшут, и мастерят. И спектакли ставят. Сами декорации делают, сами играют. Концерты готовят, в самодеятельности участвуют. И конкурсы мы им различные устраиваем. А уж в спорте они – и в теннис, и в футбол играют, и в шашки. Принимают участие в соревнованиях для детей-инвалидов. Столько медалей завоевали! У одного только Вити Кочкина вся стена над кроватью медалями увешена. А сколько их еще в нашем музее! Одна наша выпускница ездила на соревнования в Китай и там первое место заняла. И везде нас зовут, везде приглашают. Очень много путешествуем с детьми. И в цирке бываем, и в зоопарке. И на экскурсиях различных. Ездим с концертами, с выступлениями. И к нам сюда все едут. И цирк приезжает, и НТВэшники уже не раз в гостях были. Байкеры из Москвы приезжают на мотоциклах. Подружились с нашими детишками. И все с подарками, все с гостинцами.
- Отзывчивые дети Ваши?
- Очень отзывчивые и очень добродушные. Они за все благодарны. Недаром ведь, когда Андрей Малахов спросил у ребят на программе «Минута славы», чего они хотят, Даниил ответил: «Хочу, чтобы все люди были здоровы и счастливы». Детей неуправляемых, неадекватных у нас нет.
- А как они относятся к бесконечным подаркам? Такое впечатление, что они уже к такому давно привыкли и считают это само собой разумеющимся.
- Ну, может быть, и присутствует у них потребительская позиция. Ведь все едут, им все везут, несут… И они всегда ждут, конечно, что им кто-то что-то должен привезти обязательно. Но я не видела и не представляю себе такого, чтобы дети могли отвернуться, если им кто-то что-то не принес, зашел к ним и не угостил конфеткой или какой-то там книжкой не порадовал. В этом случае они и сами человека угостят чем-нибудь и что-нибудь свое отдадут.
(Я, кстати, и сама в этом убедилась, умудрившись приехать без единого гостинца. И единственное, чем могла «угостить» - так это дать поиграть самым маленьким детишкам своим диктофоном. А они все равно буквально облепляли меня каждый раз, когда мы с ними встречались в кабинете психолога или в столовой. Что-то рассказывали, спрашивали, разглядывали меня. Дети постарше тоже с удовольствием общались, когда заходила к ним в комнаты познакомиться. Рассказывали о своих увлечениях. Они здесь, кстати, почти все увлекаются компьютерами. И очень хорошо в этом деле разбираются.)
- Татьяна Викторовна, а, вырастая, эти дети способны потом отдавать?
- Способны. И мы всегда стараемся их этому учить.
Добро и зло, красота и уродство всегда живут рядом. Одно без другого не существует в нашей жизни. Я часто привожу нашим детям в пример сказку Всеволода Гаршина о жабе и розе. Эта сказка – о смертельно больном мальчике, о прекрасной розе, которая своей красотой продлевала ему жизнь и приносила в эту жизнь радость, и о безобразной злой жабе, которая завидовала розе, ее красоте, и хотела эту розу слопать. И я рассказываю ребятам о том, что автор, говоря о жабе и розе, имел в виду не цветок и не животное, а нас, людей. Среди нас тоже есть розы и жабы. А есть и розы и жабы вместе. В каждом из нас живет своя роза и своя жаба. Но не надо позволять превалировать своей жабе над розой, иначе, кто мы тогда с Вами будем!
- А у этих детей, которые родились такими, есть выбор между розой и жабой?
- Я думаю, что у каждого человека этот выбор есть, в том числе, и у наших детей. Они живут в мире, они от него не изолированы. Они прекрасно видят, что красиво, а что нет, что хорошо, что плохо. И у каждого есть шанс. Они и сами говорят, что роза – она ведь такая красивая, такая душистая, такая нежная, восхитительная! А жабой никто не хочет быть.
Так давайте все-таки больше будем розами, - говорю им. Не смотря на то, есть ли у нас ручки, нет ли у нас их. Душа есть! Есть сердце, которое готово вместить в себя всю прелесть, всю радость нашей жизни. А жизни надо радоваться! Радоваться, даже если пасмурная погода. Мы открыли с вами глазки, мы видим этот мир. ЖИТЬ ЛУЧШЕ, ЧЕМ НЕ ЖИТЬ!
Есть у них шанс. И есть у них выбор. Жить с претензией ко всему миру – не выход. Мы все склонны судить и обвинять всё и вся. Но что мы сами сделали для того, чтобы изменить жизнь к лучшему? Вспомните, какие Вы ставили перед собой цели, достигли ли их, что помешало и как их можно достичь сегодня? Понятно, что к самым заветным целям не сразу подойдешь. Чтобы достичь цели, надо много этапов пройти, много ступенек. Но надо к этому стремиться, и тогда все получится.
- А какая у Вас сейчас цель?
- С одной стороны, говорят, нужно, чтобы как можно меньше оставалось детских домов. И хорошо, если дети на колясках, на костылях найдут свои семьи. Это было бы замечательно. Но вот для тех детей, у которых все-таки нет семей, я мечтаю, чтобы жизнь в детском доме была приближенной к сказке.
- И каково им будет потом из этой сказки в реальную жизнь попадать?
- Об этом тоже необходимо позаботиться, о послеинтернатной адаптации и социализации воспитанников детских домов. С этим пока действительно не очень все хорошо у нас. Но сейчас уже таким детям огромное внимание уделяется. И я надеюсь, что проблема трудоустройства со временем тоже будет решена. А вот привить им трудовые качества и навыки, которые они потом смогут применить, - это уже наша задача, учителей, воспитателей, педагогов (мамами они нас называют). Только мы можем их этому научить.
- Есть ли у Вас для них какое-то напутствие во взрослую жизнь?
- Как говорил преподобный старец отец Амвросий, надо «жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем – мое почтение».
-Слышала, у Вас в детском доме есть молельная комната.
- Да. Молельная комната у нас сейчас новая, большая. Спонсоры из Пензы ее сделали. А приходит к нам из Успенского собора отец Сергий с матушкой. И сами мы детей, по возможности, в собор водим. На колясочках, кто не ходячий. Здесь недалеко.
Заместитель директора Нижнеломовского детского дома-интерната
Воронкова Елена Ивановна.
- Елена Ивановна, желание написать о Вашем детском доме возникло после выступления на «Минуте славы» Виктора Кочкина и Даниила Анастасьина. Наверное, как и каждого, кто видел этот номер, меня он потряс до глубины души.
Людям свойственно жаловаться на жизнь. Все мы любим поплакаться, попричитать, посетовать. И, как правило, мысль о том, что кому-то сейчас, быть может, значительно тяжелее, чем тебе, мало кого утешает. Но когда видишь такое!!!...
- Большинство людей такого просто не видят.
- Да. И поэтому, когда видишь такое, что-то происходит в твоем сознании и в твоей душе. И многое встает на свои места. Начинаешь вдруг понимать, чему в действительности надо радоваться, а чему огорчаться, по какому поводу стоит лить слезы, а по какому – нет. И жизнь открывается совсем с другой стороны.
И возникает вопрос – кто должен был быть рядом с этими детьми, чтобы они стали такими. Что за неведомые силы вели их к этому, откуда брались.
- Ну, конечно, на протяжении всех этих лет, что дети здесь живут (а поступают они к нам в четырехлетнем возрасте), рядом находятся преподаватели, воспитатели, которые с ними занимаются, в том числе, и в свое свободное время. Но что касается танца, то здесь, хоть мы и советовали ребятам, какие движения лучше, как будет лучше смотреться, - все это лишь незначительные нюансы, а вообще-то они танец поставили абсолютно самостоятельно, без чьей-либо помощи, и это чистая правда. Витя занимается брейк-дансом уже очень давно. В семь лет он случайно увидел в лагере, как танцуют брейк-данс, и буквально «заболел» этим танцем. Собирал о нем любую информацию, какую только мог найти, самостоятельно разучивал движения, разыскивал людей, которые могли бы поделиться опытом. Сейчас ему девятнадцать. И все это время он оттачивает свое мастерство. Долгое время он тренировался один. Данилка к нему присоединился несколько лет назад. Сейчас Даниилу пятнадцать. Ребята тренируются постоянно.
- Невероятно. В чем их секрет? Откуда такая целеустремленность? Ведь столько людей, прикованных к коляскам, выбирают для себя совсем другой путь. Ездят по электричкам метро, к примеру…
- Даже из числа наших выпускников были такие.
- Что должно быть в человеке, чтобы он поливал внутри себя розу, а не подкармливал жабу?
- Наверное, внутренний стержень какой-то. И вера в себя, конечно. Я смотрю на тех детей, которые здесь воспитываются, какими они были раньше и какие они сейчас. Работаю здесь давно, восемнадцать лет уже. Так вот, раньше мы считались учреждением закрытого типа. И мы были чуть ли не изгоями, изолированными от общества. В город, в социум особо не выходили. А вот в последние годы, уже лет десять, нас стали, наоборот, все больше и больше принимать в обществе. Наши дети и в детские оздоровительные лагеря вместе с обычными детьми ездят, и во всех конкурсах мы участие принимаем, общаемся со здоровыми людьми, со здоровыми детьми. И мне кажется, что самооценка наших детей очень сильно возросла по сравнению с предыдущими годами. И даже цель этого выступления наших мальчишек на «Минуте славы» была для них не в том, чтобы миллион выиграть, а в том, чтобы просто доказать, что вот мы такие – и мы все можем. Вот и все. Я думаю, что это куда важнее для них, чем миллион.
- И все-таки, при одних и тех же внешних условиях и жизненных обстоятельствах, почему кто-то выбирает путь самосозидания, а кто-то нет?
- Трудно сказать. Наверное, все равно большую роль играют гены, которые заложены родителями. А у нас здесь, в основном, дети из неблагополучных семей, родители которых или лишены родительских прав, или отказались от детей. И гены эти трудно бывает перебороть.
- А возможно?
- Сложный вопрос. Нужно много еще и ученым, и врачам, и учителям, и психологам заниматься этим вопросом. Но думаю, что возможно. Возможно, потому что мы хоть и рождаемся с определенным набором черт и особенностей, но дальше мы выходим со всеми этими своими особенностями в мир, и там мы уже можем решать, какими хотим становиться.
- То есть, гены – это не приговор?
- Не приговор. Хотя и значат они, конечно, очень много. Но выбор у человека все равно есть. Всегда.
Настоятель нижнеломовского храма Успения Пресвятой Богородицы
протоиерей отец Сергий (Шумилов).
- Отец Сергий, Вы часто бываете у детей из детского дома-интерната?
- Стараюсь бывать как можно чаще.
- Как происходит Ваше с ними общение?
-Мы собираемся в молельной комнате, беседуем. Рассказываю им о Боге, учу молитвам, служу молебны.
- Для них эти встречи обязательны?
- Конечно, нет. Я просто приглашаю желающих. Но обычно приходят почти все.
- Здесь очень теплая атмосфера, и сотрудники детского дома создают для детей все условия, чтобы они нормально росли и развивались. Но потом их разбросает, кого куда. Кто-то получит свое жилье, кто-то пойдет учиться, кому-то, может быть, даже трудоустроиться посчастливится. А многие окажутся в доме ветеранов (попросту - в доме престарелых), куда отправляют тех, кто не может себя обслуживать. И это в восемнадцать-то лет! Тревожно за них – что с ними дальше будет…
- А Вы не думайте о том, что будет дальше. Давайте думать о том, что мы можем сделать уже сегодня. Для них или для кого-то еще. Главное - не откладывать добрые дела на потом.
Воспитатель Нижнеломовского детского дома-интерната, инструктор по труду
Шуляк Ирина Евгеньевна.
- Ирина Евгеньевна, Вам нравится здесь работать?
- Да. Я двадцать девять лет проработала в начальных классах обычной школы. Здесь уже два года, и мне очень нравится.
- Что Вам приносит эта работа, кроме денег? (Для справки читателям: ставка воспитателя с высшей квалификационной категорией - 3358 рублей)
- Удовлетворение. И вообще, надо работать там, где работа приносит радость. И мне моя работа радость приносит. Потому что я люблю этих детей и знаю, что нужна им, что они меня ждут.
- Я слышала, что эти дети порой ведут себя так, будто им все вокруг должны и обязаны.
- А Вы попробуйте представить себя на их месте. Хоть на минуту. Ни родителей, ни родных, ни близких… Бывают дети с такими страшными недугами, что даже вообразить себе трудно, как им должно быть тяжело. Ко мне на днях один мальчик пришел и говорит:
- Ирина Евгеньевна, зачем я живу? Лучше бы мне умереть.
- Зачем такое говоришь, - отвечаю.
- Да не вижу я смысла в жизни.
- Тебе такОе дал Бог испытание, значит, ты должен жить вот тАк. И тоже, не смотря ни на что, делать добро людям. И люди так же к тебе потянутся.
- Откуда Вы сами-то силы берете на это на все?
- Не знаю.
- Ирина Евгеньевна, а вы – преподаватели, сотрудники – как-то поддерживаете связь с выпускниками вашего дома-интерната?
- Конечно. Мы общаемся и про всех почти знаем, как у кого жизнь складывается. Кто-то остается в Нижнем Ломове. Квартиры получают. Профессии осваивают. Даже есть случаи, когда складываются семейные пары. Двое наших выпускников поженились, ребеночка родили здорового. Мы всегда очень рады успехам наших ребят. А вот тех наших выпускников, которые не могут жить одни, отправляют в дом ветеранов в г.Сердобск. Фактически, это дом престарелых. И там, конечно, совсем другие условия. И атмосфера другая. Да и далеко это очень, километров 250 отсюда. Татьяна Викторовна, наш директор, постоянно поднимает вопрос о том, чтобы не отправлять этих детей. У нас сейчас есть место, площадь позволяет, чтобы они оставались здесь. Но пока нам этого не разрешают. Говорят, они взрослые и у них должна быть другая жизнь, а здесь должны жить дети. А она каждого оплакивает, когда отсюда отправляет. Они ей и смс, и письма пишут. «Заберите, пожалуйста, я с собой что-нибудь сделаю. Татьяна Викторовна, я Вас умоляю, я Вас прошу». Она слезами умывается, а сделать ничего не может. Говорит, я бы всех к себе домой взяла в свою маленькую двушку, была бы моя воля. Поднимала вопрос и о том, чтобы рядом здание построить, если уж здесь нельзя. А то ведь их отправляют очень далеко. Но они все равно оттуда сюда приезжают. Любые способы находят – на перекладных ли, как ли – и все равно приезжают. Они СЮДА рвутся, они едут ДОМОЙ. Пишут там заявления, с нами созваниваются, просят разрешения, приезжают как гости и здесь проживают. Только не ночуют, ночевать здесь нельзя. Ночуют у ребят, которые квартиры получили. А целый день здесь проводят.
Дети у нас хорошие все.
- Ирина Евгеньевна, мне хотелось бы еще встретиться с Виктором Кочкиным и Даниилом Анастасьиным. Проводите меня к ним?
- Конечно. Нужно успеть к ним до ужина. После ужина у них репетиция.
Воспитанники Нижнеломовского детского дома-интерната
Виктор Кочкин и Даниил Анастасьин.
- Ребята, я так ждала встречи с вами! А сейчас так волнуюсь, что все вопросы забыла.
Виктор: А чего Вы волнуетесь? Не волнуйтесь. Вспоминайте Ваши вопросы, мы постараемся на них ответить.
- Спасибо Вам огромное за ваше выступление на «Минуте славы». Как Вы попали-то на этот проект?
Даниил: Да это Витек туда диск с нашей записью отправил. Просто так. Мы потом и забыли об этом, и даже не готовились. И вдруг нам приглашение приходит. Так неожиданно.
Виктор: Да, мы сами не ожидали, что нас пригласят.
- Долго номер готовили?
Виктор: Номер-то у нас готовый был. Мы его до этого два года делали. А вот отточить перед выступлением не получилось. Слишком все быстро произошло, не успели просто.
- Два года – с ума сойти!
Виктор: Да это не долго. Ведь мы же все делали сами, нам никто не помогал. И элементы придумывали, и танец ставили, и музыку подбирали.
- А вообще Вы давно брейк-дансом занимаетесь?
Даниил: Это Вы у него спрашивайте, он без меня начинал.
Виктор: Я увлекаюсь этим с семи лет. Тогда в лагере увидел, как брейк танцуют. Заинтересовался. Начал разузнавать об этом все. Партнера долго не мог себе найти. Несколько лет тренировался один.
- Наверное, к этому особые способности нужны?
Виктор: Конечно. Здесь и сила мышц нужна, и гибкость, и пластичность, и чувство ритма.
- И как ты увидел, что у Дани все это есть?
Виктор: Вот так и увидел. Я многих пытался к этому привлечь, но мало у кого получается. А у Данила начало получаться. Я его потихонечку стал тренировать, постепенно увеличивал нагрузку.
- Даня, а сколько тебе лет тогда было?
Даниил: Лет одиннадцать.
Виктор: Да, а мне пятнадцать. Сейчас мы еще одного мальчика присмотрели способного. Но он пока еще очень слабенький. Где-то через годик можно будет попробовать с ним начать заниматься. Когда я из детского дома уйду, Данилу придется самому смену нам готовить.
- У тебя уже есть какие-то планы на будущее?
Виктор: Да. Хочу на обувного мастера выучиться.
- А где таких специалистов готовят?
Виктор: У Вас в Москве готовят.
- Даня, а ты чем планируешь заниматься?
Даниил: Я тоже учиться хочу. Чтобы с компьютером что-нибудь было связано.
- Здорово. Хорошие планы. А тренируетесь вы, выходит, уже года четыре вместе?
Виктор: Да где-то так.
- И сколько раз в неделю тренировки?
Даниил: Каждый день. Каждый день после ужина мы идем в актовый зал, у нас там аппаратура. И тренируемся часа по два – по три.
- Но это же невозможно! Каждый день, без единого перерыва?
Виктор: Почему невозможно? Мы же тренируемся! Каждый день, без единого перерыва.
- Как Вам это удается? Где силы берете? Ведь это же надо себя как-то заставить каждый день приходить в зал и тренироваться.
Виктор: Просто нам это очень нравится. Мы любим этим заниматься, и нам не надо себя заставлять.
Даниил: Да, мы любим то, чем занимаемся. И, хоть и устаем на тренировках, но тренируемся с удовольствием!
- Отличный рецепт успеха получился от Виктора Кочкина и Даниила Анастасьина: делай то, что любишь, и люби то, что делаешь.
Ну, а если серьезно, то правильно Маша Шукшина сказала, что вы своим выступлением на «Минуте славы» подарили надежду такому количеству людей! И это правда! Спасибо Вам огромное за это!
Даниил (смущаясь): Да мы ничего такого специально не планировали. Даже не думали об этом. Само так получилось. Мы просто хотели себя показать, показать, на что мы способны. А получилось, что подарили надежду.
Виктор: Да. Мы хотели показать, на что мы способны. А теперь нам приходит столько писем! Люди пишут, благодарят, интересуются, как мы живем. Писем так много, что на все отвечать не получается. А один вообще каждый день сообщения с благодарностями шлет. Пишет, что жить не хотел, собирался уже с собой покончить, а после нашего выступления снова захотел. И все благодарит и благодарит!
- Ребята, а можно я к Вам сегодня на тренировку приду?
Виктор: Вообще-то, мы никого к себе обычно не приглашаем. Одни всегда тренируемся.
- А я ненадолго. Взгляну одним глазком на Ваш рабочий процесс и пойду.
Виктор: Ну ладно. Приходите. Покажем Вам свой новый номер, который мы сейчас готовим. Правда, он еще совсем сырой. Его пока никто еще не видел.
- Спасибо!
Провожали меня воспитатель Ирина Евгеньевна и охранник тетя Валя (так ее дети зовут), тихая добрая женщина. Тетя Валя дошла со мной до калитки, за которой уже ожидало такси, обняла на дорожку и сказала: «Приезжайте к нам еще». «Приеду. Обязательно» - ответила я, но так до сих пор и не доехала. Сейчас вспоминаются слова отца Сергия о том, что надо спешить делать добро. Потому что ведь можно и не успеть.
А тогда я ехала домой и думала. О мальчике, рожденном безногим и мечтающим шить обувь. О людях, отдающих одиноким детям свою любовь. О том, чтО можно купить на три тысячи триста пятьдесят восемь рублей. И о том, что могли бы они, эти воспитатели и учителя, нянечки и медсестры, как и многие другие, взять да и отправиться на заработки в Москву, но почему-то этого не делают. Интересно, почему. И что было бы со всеми нами, если бы не было таких людей. Думала о розе и жабе, живущих у меня внутри. И вопросов было больше, чем ответов.
Координаты Нижнеломовского детского дома-интерната для детей с физическими недостатками:
442150, Пензенская область, г. Нижний Ломов, ул. Сергеева, 84
Тел/факс(841)544-40-86 тел. (841)544-29-17
e-mail: dom_internat@sura.ru
0
0