Город: Москва
Город: Конаково
Город: Москва
Город: Баку
Город: Новосибирск
Автор: Бескоровайный Александр Анатольевич Все записи психолога (319)
Просмотров
1616
К моему глубокому сожалению, в детстве я был очень жесток с животными. Мне очень хотелось узнать о том, как они устроены, где у них находятся болевые и смертельные точки. Возможно именно поэтому я мучил муравьев, стравливая их и подставляя горло одного - для клещей другого, чтобы выяснить — кто победит и сколько времени будет длитья агония удушаемого... Очень много пострадало ящериц, лягушек и др. живности. И лишь к окончанию общеобразовательной школы, я смог преодолеть эту тенденцию к жестокости в себе и тогда я перестал убивать не только мух, но даже комаров, которые продолжали иногда досаждать мне своими укусами. Я их просто сдувал с тела, а если комар успевал меня укусить, я прощал ему эту его оплошность. Таким образом, я, развиваясь духовно, постепенно пришёл к тому, что на востоке называется ахимса — непричинение вреда живым существам. Однако, еще много лет после этого я продолжал просыпаться в слезах по ночам, вспоминая свое поведение по отношению к нашим братьям меньшим и мучаясь от осознания причиненного им вреда... Рост осознания — это не только радость, но порой и мучение от того, что раскрывается понимание сделанного тобою когда-то. Нелегко было принять эту теневую часть своей жизни и простить себя, нелегко, но все-таки, возможно. С тех пор я старался жить так, чтобы ни одно животное не было обижено мною, и я всегда стараюсь их защищать от несправедливости, облегчать тяжесть их существования, используя для этого все свои возможности.
И всвязи с этой моей исповедью, хочу поделиться с вами историей известного дрессировщика Дурова о том, как он прошел через нечто подобное, прежде чем стать кумиром и любимцем публики. Приятного чтения!
НАША ЖУЧКА
Когда я был маленький, я учился в военной гимназии. Там, кроме всяких наук, учили нас ещё стрелять, маршировать, отдавать честь, брать на караул — всё равно как солдат. У нас была своя собака Жучка. Мы её очень любили, играли с ней и кормили её остатками от казенного обеда.
И вдруг у нашего надзирателя, у «дядьки», появилась своя собака, тоже Жучка. Жизнь нашей Жучки сразу переменилась: «дядька» заботился только о своей Жучке, а нашу бил и мучил. Однажды он плеснул на неё кипятком. Собака с визгом бросилась бежать, а потом мы увидели: у нашей Жучки на боку и на спине облезла шерсть и даже кожа! Мы страшно разозлились на «дядьку». Собрались в укромном уголке коридора и стали придумывать, как отомстить ему.
— Надо его проучить, — говорили ребята.
— Надо вот что… надо убить его Жучку!
— Правильно! Утопить!
— А где утопить? Лучше камнем убить!
— Нет, лучше повесить!
— Правильно! Повесить! Повесить!
«Суд» совещался недолго. Приговор был принят единогласно: смертная казнь через повешение.
— Постойте, а кто будет вешать?
Все молчали. Никому не хотелось быть палачом.
— Давайте жребий тянуть! — предложил кто-то.
— Давайте!
В гимназическую фуражку были положены записки. Я почему-то был уверен, что мне достанется пустая, и с лёгким сердцем сунул руку в фуражку. Достал записку, развернул и прочитал: «Повесить». Мне стало неприятно. Я позавидовал товарищам, которым достались пустые записки, но всё же пошёл за «дядькиной» Жучкой. Собака доверчиво виляла хвостом. Кто-то из наших сказал:
— Ишь гладкая! А у нашей весь бок облезлый.
Я накинул Жучке на шею веревку и повел в сарай. Жучка весело бежала, натягивая верёвку и оглядываясь. В сарае было темно. Дрожащими пальцами я нащупал над головой толстую поперечную балку; потом размахнулся, перекинул верёвку через балку и стал тянуть.
Вдруг я услыхал хрипенье. Собака хрипела и дергалась. Я задрожал, зубы у меня защёлкали, как от холода, руки сразу стали слабые… Я выпустил верёвку, и собака тяжело упала на землю.
Я почувствовал страх, жалость и любовь к собаке. Что делать? Она, наверно, задыхается сейчас в предсмертных мучениях! Надо скорее добить её, чтобы не мучилась. Я нашарил камень и размахнулся. Камень ударился обо что-то мягкое. Я не выдержал, заплакал и бросился вон из сарая. Убитая собака осталась там… В ту ночь я плохо спал. Всё время мне мерещилась Жучка, всё время в ушах слышалось её предсмертное хрипенье. Наконец настало утро. Разбитый, с головной болью, я кое-как поднялся, оделся и пошёл на занятия.
И вдруг на плацу, где мы всегда маршировали, я увидел чудо. Что такое? Я остановился и протёр глаза. Собака, убитая мною накануне, стояла, как всегда, около нашего «дядьки» и помахивала хвостом. Завидев меня, она как ни в чём не бывало подбежала и с ласковым повизгиванием стала тереться у ног.
Как же так? Я её вешал, а она не помнит зла и ещё ласкается ко мне! Слёзы выступили у меня на глазах. Я нагнулся к собаке и стал её обнимать и целовать в косматую морду. Я понял: там, в сарае, я угодил камнем в глину, а Жучка осталась жива.
Вот с тех пор я и полюбил животных. А потом, когда вырос, стал воспитывать зверей и учить их, то есть дрессировать. Только я их учил не палкой, а лаской, и они меня тоже любили и слушались.
Источник: https://e-libra.ru/read/199458-moi-zveri.html
1
3