Город: Москва
Город: Конаково
Город: Москва
Город: Баку
Город: Новосибирск
Моя история — это только моя история. Пока пишу, в очередной раз анализирую свой опыт, и хочу открыто этим поделиться. Может быть, в моих словах вы узнаете себя, и это станет отправной опорной точкой на пути к вашему материнству.
Впервые я ощутила себя в глубокой яме, когда услышала: «вам надо ЭКО, по-другому не получится». Как?? Мне ведь всего 27?! — душили слезы отчаяния. За плечами к тому моменту уже были:
И вот, после стольких мытарств приговор — «ЭКО».
Но на слёзы не было времени, казалось, что мои биологические часы (мой АМГ тогда был 0,56) просто отсчитывают последние секунды, надо быстро наматывать сопли на кулак и в бой. Помню, что близкие подруги смотрели на меня с глубоким сожалением, и только много лет спустя, признались, что понимали, как я была, буквально, одержима идей забеременеть, и что было бесполезно меня отговаривать.
Обратилась я в перинатальный центр на Севастопольском (кто в Москве наблюдается, знают это место). Молодая доктор, по имени Кристина, говорила быстро, почти технично — оно и понятно, ведь в коридоре огромная очередь. Следовало так же быстро отвечать на вопросы, лишнего не спрашивать, по команде зайти за ширму, скинуть трусы и ланью заскочить на скрипящее холодное кресло. В кабинет все время кто-то заходил/выходил, бывало, она сразу приглашала следующую пациентку, пока я ещё такая красивая ногами к верху — унизительное положения, я вам скажу.
Сейчас я бы точно не допустила, чтобы со мной такое произошло, но тогда я чувствовала себя какой-то «недоженщиной», неполноценной, смиренно просящей помощи и не имеющей право выбора.
И вот, первый протокол. Смесь страха и тревоги пропитывала мое тело до последней клеточки. Я не боялась ставить уколы в живот, но я боялась просчитаться, набрать неверное количество лекарства этим необычным шприцом как ручка. Боялась пропустить время укола, постоянно перепроверяла себя по десять раз.
Тогда созрело всего шесть яйцеклеток. Помню сижу в коридоре на пункцию, рядом женщина — туда же. Разговорились. У неё второй протокол, в первом было 18 клеток, сейчас «только 15» созрели.
— А у вас?
— У меня шесть.
Повисла тишина.
— Как нет анализа на группу крови? А если что с тобой, как я узнаю какую тебе кровь переливать?!
Почти кричала анестезиолог на меня уже полуголую, в одноразовом голубом халате, стоящую в розовых носочках на холодном полу операционной.
Я не очень понимала, что происходит, словно уже действовала какая-то анестезия при любом нарушении моих границ. И уже не было сил, но самое главное, я сама не верила себе и не давала себе право защищаться. Моя эмоциональная яма становилась все глубже.
Сегодня, вспоминая ту себя, я вижу, чтобы прийти к такой точке отчаяния (а я тогда была именно в глубоком отчаяние), необходимо:
Чтобы принимать решения головой, я отключала постоянно ноющее сердце, от того казалось периодически, что все это происходит не со мной, и даже обсудить это было не с кем. В голове иной раз были такие жуткие мысли, что грузить мужа или подруг не хотелось.
Из этих шести яйцеклеток оплодотворились только четыре, дожили до нормального качества всего три. В свежем протоколе мне предложили перенести сразу двоих.
Врач подняла голову:
— Двойню протянешь?
Смотрю на ее молодое задорное лицо, промеж моих ног, и соглашаюсь.
Выхожу в коридор к мужу, еле сдерживая улыбку:
— Поздравляю, ты скоро станешь папой!
Всегда мечтала это сказать. Мечта сбылась — сказала, но увы, через две недели начались месячные. Имплантации не случилось.
Когда поняла, что все, помню как рыдала навзрыд с завываниями, сидя в машине. Жить не хотелось. Одна мысль меня тогда пронзила: я просила прощение у Бога за то, что возомнила о себе, что все сама могу и сама решаю. Он меня спустил с небес, преподал урок. И я разбилась вдребезги от такого падения.
Мне хотелось кричать от боли и отчаяния, я тогда кинулась в церковь. Думала, упаду на колени перед иконами и буду всю ночь молить прощение. Вот только в семь вечера ближайшая церковь была закрыта и мой порыв поутих. Я постояла у запертых ворот и поплелась домой.
Оглядываясь назад, понимаю, это была первая и самая болезненная потеря — утрата иллюзии, а вместе с тем первое понимание, что бесплодия не существует, есть только внутренние ограничения. Но чтобы усвоить это урок, пришлось пролить ещё тонны слез.
Врач предложила сразу через цикл пробовать криоперенос
одного последнего шестидневного крепыша, и очень торопила меня. Это был уже декабрь, в двадцатых числах отделение закрывали на карантин, надо было успеть меня забеременеть.
— Ого, какой большой и сильный! — сказала эмбриолог, передавая катетер моей уже глубоко беременной врачу (и когда она успела забеременеть?! сучка).
Где-то глубоко в душе я не верила ни в крепыша, ни в счастливый финал, но в моем тогда понимании, пути назад не было. Я словно паровоз, набрала скорость и не могу остановиться, несусь на всех парах даже в ущерб себе.
Вытесняя чувство отвращения и жалости, я рассуждала рационально и даже технично, что не буду думать ни о чем ближайшие две недели после переноса, не буду себя обнадеживать. И вообще, будь, что будет, я ничего не решаю.
Предновогодняя суета закрутила меня, а 31 числа, за час до нового года, я увидела предательскую мазню, и уже поднимала бокал с комком в горле и с ощущением, что во мне сейчас что-то умерло.
До сих пор не знаю точно, что помогло мне тогда остановиться, принять факт невозможности сейчас забеременеть и прекратить эти безумно затратные попытки. Помню только, что ощущала какое-то невероятное бессилие и опустошённостью. Думала «как я, такая, сейчас могу забеременеть? Как выжженная пустыня может дать плоды?!».
— Я устала. Не могу, пойми. Давай пока оставим эту тему — попросила я мужа.
Он тоже был глубоко разочарован в ЭКО, тоже спустился со своих там небес и тоже сильно горевал. Мы оба горевали, каждый по-своему, надо было переварить потери и набраться сил.
Два года я, как оголтелая, искала причины своего бесплодия, параллельно зализывая раны своих перинатальных потерь. Пыталась понять на все лады, что я делаю не так в жизни, как я так живу, что моя репродуктивная система не откликается. Помимо личной психотерапии, я постоянно посещала терапевтические группы, профессиональные семинары, и везде выходила с одним и тем же запросом — что мешает мне забеременеть?
Я много училась и все больше в направлении перинатальный психологии. Ко мне стали приходить женщины именно с запросами бесплодия и ЭКО, я консультировала, вела переписки с теми, кто живет не в России и столкнулся с такими же проблемами.
А через год впервые написала статью «Жизнь после ЭКО или как пережить неудачную попытку». Это стало не только моим личным вопросом, но и моим профессиональным делом. И чем больше я погружалась, тем меньше думала о своём материнстве.
Однажды меня посетила мысль, а что, если мой личный опыт связан с моим профессиональным интересом не случайно? Что, если эта связь двусторонняя — моя небеременность стала толчком к моему профессиональному росту, так же как мой профессиональный рост может стать толчком к моей беременности.
Ещё со школы я знала, что буду психологом, поэтому профессиональных поисков особых у меня не было, просто пошла и подала документы на факультет психологии в Университет им. Герцена (Санкт Петербург, я тогда там жила и заканчивала школу). После шести лет учебы был период протеста — на несколько лет я ушла работать в офис, хотелось просто зарабатывать хоть какие-то деньги.
Но потом я снова вернулась в психологию и уже целенаправленно пошла учиться психотерапии. Обучение как раз совпало по времени с моими первыми попытками забеременеть, чем очень мне помогло.
Я считаю так, любой психотерапевт имеет своего скелета в шкафу, но талантлив тот, кто хорошо знаком со свои скелетом и тщательно его проработал. Личный опыт успешной работы с собственной травмой, даёт мощный профессиональный ресурс, потому что психолог работает собой, своей душой. И мне пришлось пройти свою школу жизни, своё испытание.
Итак, спустя два года после ЭКО, я чувствовала себя превосходно — я была счастлива замужем. К слову, в начале года мы переехали в Подмосковье, в дом, который построил муж, и наслаждались уютом собственных квадратных метров, каждые выходные устраивая приемы гостей.
Занималась спортом, слушала аудиокниги, у меня было много профессиональных планов, амбициозных проектов, весь год был распланирован. Но самое главное, я забыла как это чувствовать себя неполноценной, чувствовать неполноту жизни, будто чего-то не хватает в семье, в доме.
Мой травмирующий опыт за эти два года превратился из глубокой ямы в огромнейший ресурс. Это именно так и работает, когда в процессе психотерапии сначала оплакиваешь свою утрату, затем по крупицам собираешь смысл и начинаешь видеть себя уже ни как жертву, а как бывалого моряка, выжившего в девятибалльный шторм.
Казалось, что внутри меня спал ядерный реактор и теперь вся энергия шла большим потоком, наполняя жизнь. Чем больше я углублялась в свою работу и наращивала темп, тем легче и спокойнее становилось у меня на душе в теме моего личного материнства. Более того, к моменту наступления беременности, я вообще перестала о ней думать, я полностью отдалась своему делу и своим клиентам.
Удивительно, но как раз в этот период, я нашла своего доктора, женщину, которая с первого приема сказала мне «ты здорова».
Однажды утром я проснулась с мыслью, что месячные какие-то не обычные — то есть, то нет. Нашла завалявшийся старый дешевый тест и сделала. Полоска одна яркая. Легла в постель. Немного полежала, решила ещё раз посмотреть на тест. Вернулась в туалет и увидела две полоски. С криками ворвалась в спальню будить мужа. Мои первые две полоски. Храню их до сих пор.
Первая беременность.
Первый раз УЗИ в поиске плодного яйца.
Первое сердцебиение.
Меня буквально разрывало на части от шквала эмоций, но два чувства я ощущала отчетливо и постоянно: страх и восторг. Такие две разные и такие две сильные эмоции, обе приходилось как-то гасить, чтобы жить обычной жизнью.
Почему-то была странная мысль, что надо жить как раньше, никому ничего не говорить и не показывать, что что-то изменилось. Так работают защиты, мозг все время пытается сохранить ясность сознания и вытесняет все, что противоречит стабильности.
Поэтому я просыпалась утром, и не открывая глаз, проверяла грудь, считывала свои ощущения, чтобы убедиться, что беременность реальная и я не сплю. Затем, претворяясь, что меня это особо не трогает, продолжала работать, готовиться к запланированному двухнедельному психологическому интенсиву, на котором я должна была работать терапевтом и читать лекции.
По сути я делала вид, что не беременная, что работа по прежнему для меня на первом месте, гасила эмоции, вернее подавляла. Каково же было мое удивление, когда проснувшись утром я обнаружила кровянистые выделения.
Нет, это было не просто удивление, это был ужас. Меня бросило в холодный пот, мысли роились как бешеные, руки тряслись, а в голове одна мысль — «только не это!». Я написала сообщение своему врачу (что мне делать??) и почему-то поехала в лабораторию, сдать ХГЧ. Мне казалось, что именно эти цифры вернут мне надежду.
Врач без лишних разговоров направила меня в стационар с угрозой выкидыша — на УЗИ большая отслойка, гематома, 7я неделя беременности. Только попав в больничные стены, я наконец-то осознала, что происходит.
Понимаете, тело не может работать в отрыве от головы, особенно в отрыве от головы не работает репродуктивная система. Продолжая жить будто ничего не происходит, я вытесняла факт беременности и мое тело ответило мне тем же — отслойка. Буквально эта отслойка плодного яйца поставила меня перед фактом — ты реши уже, ты беременная или нет?! Тебе это надо или нет?!
Десять дней я лежала в палате с ещё тремя такими же «сомневающимися» девочками. И все это время я проделывала огромную работу — я совершала этот выбор.
Во-первых, я оплакивала и прощалась с прежней жизнью, с рабочими планами, проектами и амбициями. Это было для меня очень важно, пришлось к тому же сдать купленные билеты и отменить поездку.
Во-вторых, я плакала и гладила живот, налаживала контакт с сыном, просила прощения за то, что так долго была в отключке и допустила угрозу.
В третьих, я хвалила и благодарила матку за то, что она умничка и знает своё дело, я ей доверяю.
Именно в этот момент я превращалась в маму, я позволяла случиться своему материнству. Так день за днём кризис миновал, нас выписали. Заходила в эти стены я напуганная и неуверенная, а выходила точно беременная.
Сын родился в срок путём кесарева сечения, 05.02.2016, весом 3050 кг, 9-10 апгар. Конечно жизнь меняется безвозвратно, трудно описать все словами. Похоже как, если часть тебя, часть твоей души, взяли и поместили отдельно, в другого человека, и теперь ты всегда связана с этим человеком и беспокоишься о нем.
На Новый год (на кануне беременности) загадывала желание, писала на бумажке. Время спустя, эта бумажка ко мне вернулась. Знаете, что там было написано? Среди прочего: «Хочу захотеть ребёнка».
Иногда я смотрю на сына и думаю, «как же здорово, что я все таки решилась» — решилась захотеть, решилась сохранить, решилась выносить и родить. Решусь ли во второй раз? — не знаю, вопрос открыт. Но теперь я точно знаю, что это «решусь» имеет отношение только к голове.
4
1
5
