|
по мотивам фильма Вальтера Цигльгенсбергера "Как нервная клетка учится боли". Вальтер Цигельгенсбергер был пионером в области изучения боли. В начале научной карьеры Вальтера Цигельгенсбергера считалось, что восприятие боли передается более или менее жестким сигнальным механизмом, и пациенты, страдающие от хронической боли, но не имеющие признаков органического заболевания, направлялись на психиатрическое лечение. Не говоря уже о том, что в то время глутамат был почти исключительно известен как суповая приправа. Глутамат, который прошел долгий путь от суповой приправы до самого выдающегося возбуждающего нейромедиатора в центральной нервной системе млекопитающих, участвующего в обучении и памяти, всегда был в центре его исследований. Сегодня, благодаря исследованиям Вальтера, никто не сомневается в том, что центральная нервная система является высокодинамичной и адаптивной сетью. Не существует единого переключателя, включающего или выключающего боль, но передача болевого сигнала представляет собой довольно пластичный процесс.
Зависящие от активности формы синаптической пластичности и хранения памяти в структурах мозга, таких как миндалевидное тело и гиппокамп, имеют решающее значение для интеграции и контроля эмоционального и автономного поведения, такого как страх и тревога. Влияние эмоционального и когнитивного ввода и обратной связи из различных областей мозга делает боль не только восприятием, но и опытом. Хроническая боль представляется темной стороной нейронной пластичности. Постоянные болевые синдромы не дают биологического преимущества и вызывают страдания и дистресс, за которыми следуют тревога и депрессия. Благодаря Вальтеру Цигельгенсбергеру мы теперь знаем о феномене «памяти боли» как адаптации ожиданий, основанной на опыте, возникающей из молекулярных модификаций в нейронах. Память о боли может привести к восприятию боли даже при отсутствии первичной причины. В таких случаях сама боль становится болезнью. Память о боли может быть более разрушительной, чем ее первоначальный опыт. Когда нервная клетка оказывается в состоянии раздражения, говорят, что «нерв стреляет». В результате каждому искусственному раздражению клетки на кривой линии соответствует «пик действия». Но если нервная клетка подвергается раздражениям с высокой интенсивностью или большой частотой, то болевая реакция становится перманентной. Нерв начинает «стрелять» без перерыва — причем без дальнейшего воздействия извне. То есть наступает момент, когда активность нерва уже не нуждается во внешнем стимуляторе.
Пациенты, страдающие от хронической боли, постоянно боятся повторения боли. Этот страх и вызванный им стресс становятся основным симптомом хронической боли. Раньше эти симптомы считались всего лишь реакциями на боль, но теперь они рассматриваются как существенный компонент обработки боли. Поскольку существующую память о боли нельзя просто стереть, терапевтические концепции, разработанные Вальтером Цигльгенсбергером, направлены на перепрограммирование памяти о боли путем объединения фармакологических и психологических вмешательств. В том, что он назвал процессом повторного обучения, пациентам приходится выполнять задачи, которые они больше не могли выполнять из-за боли. Таким образом, пациенты чувствуют, что выполнение этих действий теперь не вызывает никакой боли или вызывает значительно меньшую боль. Эти новые впечатления перезаписывают предыдущую негативную адаптацию ожиданий и изменяют дисфункциональное познание.
В стремлении понять нейронную сигнализацию при хронических болевых состояниях есть четкие доказательства того, что стресс и память о боли включают ремоделирование шипиков в проецирующих нейронах. Широко признано, что дендритная регрессия и потеря дендритных шипиков сопровождаются дефицитом синаптической пластичности и памяти, и что стресс и хроническая боль вызывают потерю дендритных шипиков в различных областях мозга. Нейроны, нервные клетки, заучивают боль, как стихотворение, которое никак не возможно забыть. Чувство страха вызывает чрезмерный выброс стрессовых гормонов в нервную систему, и организм реагирует на страх столь же сильно, как и на боль: мышцы напрягаются, дыхание становится поверхностным или прерывистым, кровообращение ускоряется, взгляд стекленеет, сосуды видоизменяются, желудок и кишечник сводит судорогой — по крайней мере, такое ощущение создается у человека. Когда испуг слишком сильно воздействует на нервную систему, естественные механизмы обработки информации перестают функционировать. Организм погружается в хроническое состояние страха, хотя опасность давно миновала. В подобном случае уместно говорить о фантомной душевной боли. Каждая эмоция может, таким образом, стать самостоятельной, превратиться в «нейропатическую» эмоцию — страх, бешенство, жажду мести, печаль, отвращение или стыд. Есть также ощущения, которые субъективно воспринимаются как противоположность эмоций. Это отсутствие всяких чувств, состояние безразличия, которое тоже кажется нам чем-то чужеродным. Мы привыкли, что все эти эмоции проходят сами собой, поэтому «неразрешимые» состояния вызывают у нас чувство беспомощности. Обычные формы снятия стресса — такие, как развлечения, спорт или разговоры, — больше не выполняют привычной функции, называемой «переработкой» (processing). Этим термином в EMD R обозначают устойчивый нейрональный процесс интегрирования наших переживаний и эмоций. Последнее слово происходит от латинского motio — «движение». При посттравматическом стрессе этого движения не происходит: переживание переходит в оцепенение и мы как бы «остаемся на месте». Даже старое доброе средство — сон — теперь отказывает. «Утро вечера мудренее», — утверждает пословица, и это совершенно справедливо. Специалисты в области сна и исследователи мозга едины во мнении, что именно во время сна, когда нам что-то снится, мы «перевариваем» большую часть переживаний. Однако во время посттравматического стресса сновидения перестают выполнять свою стандартную функцию. Процесс интеграции эмоций застревает, как игла на поцарапанной пластинке. Блокировка функции сна препятствует расслаблению, мы видим кошмары и в испуге пробуждаемся. О конкретных последствиях травм на нейрональном уровне сегодня известно слишком мало, чтобы можно было делать серьезные обобщения . Остается только собирать мозаику из разрозненных осколков, чтобы потом, возможно, из них сформировалась единая картина. Фрагментами этой мозаики являются, например, снимки разных отделов мозга у людей, страдающих фобиями, то есть у тех, кто подвержен хроническим реакциям сильного страха, возникающего в связи с определенными ситуациями, предметами, животными (например, испуг при виде мыши). Снимки в разных цветах показывают активность мозга, его реакции во время тех или иных переживаний. Ваш мозг реагирует на боль. Как именно мозг реагирует на травму и почему он это делает? Чтобы разобраться, упрощенно рассмотрим принцип работы мозга на примере светофора. В вашем мозге условно есть зеленый, желтый и красный сигналы, которые помогают ему адекватно реагировать на происходящее. Как и сигналы светофора, все три цвета, или части мозга, выполняют разные функции. Переднюю часть мозга, то есть его кору, можно сравнить с зеленым сигналом. Ее функция заключается в том, чтобы все работало как надо – чтобы вы чувствовали себя в безопасности, руководствовались логикой, взвешивали «за» и «против», принимали обоснованные решения. «Зеленый сигнал» также помогает анализировать эмоции, решать проблемы и проводить мозговой штурм. Центром вашего мозга, или областью «желтого сигнала», является часть амигдалы. Амигдала оценивает обстановку на предмет опасности и определяет, надо ли нам реагировать или мы в безопасности и можем расслабиться. Амигдала помогает обрабатывать эмоции, именно она отвечает за то, как вы будете откликаться на происходящее. Многие исследователи, в том числе и Бессел ван дер Колк, часто называют амигдалу «мозговым датчиком дыма». Амигдала хранит эмоциональные воспоминания. Когда мы начинаем испытывать какую-либо эмоцию, то включается амигдала. Она может или захлестнусть нас эмоциями, или просто напомнить о каком-либо событии через эмоции. Амигдала помнит буквально все и никогда ничего не забывает. Амигдала - настолько идеальная память, что она способна вспомнить любой образ, вкус, прикосновение, звук и запах, который вы когда-либо чувствовали в прошлом. Стоит ей только воспринять хоть одно чувство, напоминающее о прошлом негативном опыте, она тут же на это отреагирует и даст сигнал мозгу о том, что вы можете быть в опасности. Ей достаточно одной маленькой детали, воспоминания или ощущения, чтобы тут же отреагировать и просигнализировать мозгу, что вы в опасности и нужно быть готовым действовать. EMDR, ImTT широко используемые методы психотерапии, могут помочь подавить активность миндалевидного тела, связанную со страхом, во время вызова травматических воспоминаний. |
9
0
0
